Иосиф Флавий: История про историка. Петр Ефимович Люкимсон

в обществе в современную ему эпоху.

      Судя по всему, Флавию, по понятным соображениям, очень хотелось представить еврейское общество как иерократию, в которой священники играют роль правящего класса. Но из Талмуда и дошедших до нас других источников того времени ясно следует, что авторитет коэнов к концу I века до н. э. – началу I века н. э. был в народе в значительной степени подорван. Избранные в Синедрион (Сангедрин) за свои познания в Торе, умение толковать ее законы и применять их на практике «хахамим» – мудрецы – пользовались куда большим почетом, чем входившие в него урожденные священнослужители – главы тех самых 24 смен Храма, сформировавшие, по сути дела, храмовую олигархию.

      Уже за столетие до рождения Иосифа председателем Синедриона отнюдь не обязательно должен был быть первосвященник. Так, в 38–32 годах до н. э. главами Синедриона были мудрецы Автальон и Шемая, которые вели свое происхождение от прозелитов – принявших иудаизм потомков ассирийского царя Санхерива, угнавшего в плен десять колен Израиля.

      Однажды, рассказывает талмудический трактат «Йома» (71б), когда огромная толпа, сопровождавшая первосвященника после окончания службы Йом Кипура (Судного дня), увидела Шемаю и Автальона, народ оставил первосвященника и окружил двух мудрецов.

      Уязвленный столь откровенным пренебрежением, первосвященник крикнул мудрецам, намекая на их нееврейские корни: «Проходите с миром, чужеземцы, своей дорогой!»

      «Есть чужеземцы, которые стремятся к миру, следуя дорогой первосвященника Аарона, и есть потомки Аарона, которые пренебрегают его дорогой», – ответил на колкость Шемая, и, судя по всему, этот ответ был воспринят толпой с восторгом.

      В первой половине I века н. э. этот процесс лишь усилился. Роль мудрецов, происходивших из разных слоев общества, непрерывно возрастала, приведя к появлению института раввинов.

      В то же время принадлежность к потомственным священнослужителям, да еще и родство с Хасмонеями, вне сомнения, давали ребенку из такой семьи возможности, которых по определению не могло быть даже у выходцев из богатых семей «обычных евреев», не говоря уже о бедняках. И прежде всего открывали перед ним едва ли не с рождения двери в Иерусалимский Храм, а значит и путь к карьере внутри храмовой иерархии, которая могла в итоге привести его на пост первосвященника, члена и даже главы Синедриона или на какую-либо другую весьма значительную должность.

* * *

      Отец Иосифа Маттитьягу, которого близкие называли просто Мати или Матей, был не только знатным, но и состоятельным человеком, что было отнюдь не само собой разумеющимся. Закон запрещал левитам и коэнам владеть землей; существовать они должны были на десятину, то есть на пожертвования, но на всех десятины, естественно, не хватало. Многие коэны жили в крайней бедности, зарабатывая на жизнь поденной работой или тем или иным ремеслом. В Иерусалиме большинство из них показывалось лишь на праздники Песах, Суккот и Шавуот, когда предписывалось совершать паломничество или когда приходило