Эрнст Генри. Леонид Млечин

волею судеб на территории кайзеровской Германии оказались враждебными иностранцами, которых унижали при каждой возможности.

      Оставшиеся без родителей дети прожили военные годы самостоятельно, привыкая принимать трудные решения. Они видели: по мере того как война затягивалась, в обществе накапливалось раздражение и недовольство. В начале 1917 года оно выплеснулось на тех, кто символизировал власть – на императора Николая II и императрицу Александру Федоровну. Император отрекся от престола, империя рухнула. Власть перешла к Временному правительству. Временное – потому, что оно собралось управлять страной лишь до созыва Учредительного собрания, которому предстояло определить государственное устройство России, принять законы и одобрить новое правительство.

      Эрнст Генри: «Я остался на попечении старших сестер в крайне стесненных материальных условиях, так как коммерческое дело отца было ликвидировано, и оставленных денег едва хватало. После Февральской революции я с сестрами Полиной и Минной переехал в Москву и продолжал учиться в гимназии (тогда в Хлебном переулке).

      Заинтересовался политикой будучи гимназистом. С апреля или мая 1917 года начал регулярно читать “Правду” и московский “Социал-демократ”, ходил в помещение МК и Московского областного бюро в Капцовском училище за литературой».

      От рождения Эрнст Генри тонко чувствовал и был неравнодушным к страданиям других людей. Это вовлекло его в революционную деятельность.

      Заинтересовавший его «Социал-демократ» – ежедневная газета, издававшаяся московскими большевиками с марта 1917 года. Ровно через год, когда советское правительство и ЦК партии большевиков спешно переехали из Петрограда в Москву, «Социал-демократ» объединили с главным печатным органом – газетой «Правда». Редакция газеты, за которой ходил Эрнст Генри, как и Московский комитет большевиков, расположились в Леонтьевском переулке в здании городского мужского начального училища, основанного в 1892 году на пожертвования купца Александра Сергеевича Капцова.

      Думаю, что я понимаю, почему юного Эрнста Генри так влекла к себе революция и почему он тянулся к большевикам. Мой дедушка, Владимир Михайлович Млечин, тоже родился в Витебске – на три года раньше Эрнста Генри. Он в шестнадцать лет (в те годы рано взрослели!) присоединился к большевикам и впервые взял в руки винтовку, в восемнадцать – вступил в Красную армию. Вот, как Владимир Млечин на склоне лет вспоминал себя тогдашнего: «Жил бесстрашно, верил в завтрашний день, в грядущий день. Что значили невзгоды перед лицом мировой революции, в атмосфере энтузиазма и непреклонной силы веры? Вот-вот начнется царство социализма на земле.

      Величайшим пороком считалось лицемерие, иезуитство, макиавеллизм – грехами смертными. Чинопочитание, низкопоклонство, холуйство наказывалось общественным презрением. Не было различия между “эллином” и “иудеем”. Мы верили, как первые христиане».

      Февральская революция и по сей день считается всего лишь прелюдией Октября. Но именно