Черникина и другие. Оля Ф.

один, нет, два раза Черникина почувствовала что-то напоминающее жалость к братцу. Один раз она застала его с пальцем, наполовину насаженным на иголку швейной машинки. Женька кричал открытым ртом, но звука слышно почему-то не было. И ещё когда он вырывался от бабушки и разбил себе голову и раковину в туалете. Но там было столько крови, что Черникина сразу побежала к телефону.

      Вот и сейчас Женька стоял и лыбился, посыпая ей голову мелкими рваными бумажками. Черникиной было не до него. Её настолько захватило чтение прозрачных листочков с очень плохо пропечатанными буквами, что она забывала дышать. Ничего подобного до сих пор ей не попадалось даже в читальном зале областной библиотеки.

      Когда Черникина вскочила, чтобы врезать этому козлу по уху, её подвели вдруг ослабевшие ноги и холод, который заполнил всё тело, начиная с живота. Женька кривлялся перед нею, держа за спиною тонкую стопку бумаги, и кричал свинячьим голосом: «Всё маме расскажу! Мама сказала не лазить в эту коробку!»

      Черникина посмотрела на часы. Времени драться не оставалось…

      Она возила щёткой по бордовому паласу и старалась не смотреть на эту скотину, которая сидела на диване и подбрасывала вверх пять двадцатикопеечных монет.

      Ещё минуту назад они могли бы превратиться в два прекрасных блокнотика.

      А в субботу по телику шёл репортаж с ипподрома. Черникину, услышавшую фразу «обратите внимание на позу наездницы», выбросило из комнаты прямо на кухню.

      Первый и последний раз в жизни она перемывала абсолютно чистую посуду.

      Пять рублей

      Маленькой Черникиной было уже много лет, а именно пять, когда она нашла пять рублей. Они лежали и ждали именно её, потому что, во-первых, вокруг никого не было, а во-вторых, в эту часть беспорядочно росших кустов, которая называлась «задомом», их мог занести только ветер.

      Черникина почувствовала вдруг спокойствие. Она подняла пять рублей и стала внимательно рассматривать их, как рассматривала красавицу на волнах с крыльями и в короне на обложке книжки Пушкина.

      «Пять рублей», – подумала она, аккуратно приладила купюру вовнутрь правого гольфа, чуть ниже резинки, и, поглядывая туда каждые три шага, как она делала всегда, гуляя с Тяпкой, размеренно пошла в сторону дома.

      «Нет больше Тяпки», – вспомнила Черникина. Бестолковую болонку (так её всегда называла мама Черникиной) сбила машина. Черникиной не разрешили даже посмотреть, но она всё равно из окна кухни успела увидеть капельки крови на розовом языке Тяпки. Тут Черникина уже собиралась глубоко вздохнуть, как вдруг тёплая и весёлая мысль случилась с нею: «Пять рублей!» Это два колечка по два рубля в универмаге «Айгуль»! Одно колечко с красненьким камушком, другое с синим, оно ей нравилось меньше, но всё равно. И ещё один блокнот и записная книжка с буквами снизу доверху за семьдесят копеек!

      …Ирка Черных и Чекменёва вопросительно смотрели на Черникину.

      – Вот, –