Империя Волков. Жан-Кристоф Гранже

во всяком случае, нам пока удается сбивать со следа журналистов. Для меня это единственная возможность продолжать расследование в одиночку. Если вокруг дела поднимется шум, Бомарзо пустит по следу других ищеек. Пока что это турецкая история, и всем на нее насрать. Никто не дышит мне в затылок.

      – Почему такое дело ведет не уголовный розыск?

      – Я держу с ними связь. Бомарзо мне доверяет.

      – И ты не попросил у него людей?

      – Нет.

      – Не собрал группу для расследования?

      – Нет.

      Цифер издал глумливый смешок.

      – Хочешь взять его сам, да?

      Поль не стал отвечать. Шиффер щелчком убрал пушинку с брючины.

      – Плевать на твои мотивы. Да и на мои тоже. Мы его сделаем, уж поверь мне.

      11

      На окружном бульваре Поль поехал на восток, в направлении Отейя.

      – Мы не едем в Ране? – удивился Шиффер.

      – Тело в Гарше. В больнице Раймон-Пуанкаре. Там есть институт судебной медицины, который занимается вскрытиями для Версальских судов и…

      – Я знаю. Почему там?

      – Мера предосторожности. Чтобы сбить со следа журналистов или профайлеров-любителей, которые вечно таскаются по парижским моргам.

      Казалось, что Шиффер перестал слушать. Он завороженно разглядывал поток машин на дороге и то и дело прищуривался, словно заново привыкая к свету. Сейчас он больше всего походил на условно освобожденного заключенного.

      Полчаса спустя Поль проехал по мосту Сюрен, поднялся вверх по бульвару Селье и бульвару Республики. Миновав Сен-Клу, они добрались до Гарша.

      На вершине холма показалась больница. На шести гектарах стояли корпуса, операционные блоки и белые палаты; настоящий город, населенный врачами, медсестрами и тысячами пациентов, – почти все здесь были жертвами дорожно-транспортных происшествий.

      Поль поехал к корпусу Везаля[3]. Стоявшее высоко в небе солнце освещало фасады построенных из кирпича зданий. Стены были красные, розовые, кремовые, словно искусный гончар обжигал каждую в печи.

      По аллеям шли посетители с цветами и сладостями в коробках. Походка у людей была напряженно-жесткой, словно все они страдали rigor mortis – трупным окоченением, – царившим в этой обители боли.

      Они вошли во внутренний двор корпуса. Серо-розовое здание с тонкими колоннами под свесом кровли напоминало то ли санаторий, то ли водолечебницу с таинственными источниками.

      Зайдя в морг, они пошли по белому фаянсовому коридору. Увидев комнату ожидания, Шиффер спросил:

      – Куда это мы попали?

      Поль был рад удивить его хоть такой малостью.

      Несколько лет назад Институт судебной медицины Гарша был отремонтирован весьма оригинальным образом. Первая комната – пол, стены, потолок – была целиком выкрашена в бирюзовый цвет. Посетитель погружался здесь в чистое море живительной прозрачности.

      – Здешние врачи пригласили современного художника, – пояснил Поль. – Мы уже не в больнице. Мы в произведении искусства.

      Появившийся

3

Везаль Андре (1514 или 1515–1564) – фламандский врач, практиковал в Италии и Испании, пользовал Карла V. Был обвинен инквизицией в ереси за препарирование трупов. Отправлен Филиппом II в паломничество в Иерусалим. Погиб на обратном пути домой.