Лицо света, лицо тьмы. Маргарита Малинина

себя за быстроту реакции. Даже спросонья я должна помнить, что я здесь Элла, а не Соня, и вести себя соответствующим образом. Элла даже родителям «фак» показала пару раз.

      Чтобы понять, что его так впечатлило, я обратилась к зеркалу, висящему на внутренней стороне дверцы шкафа.

      М-да, офигеть. Лохматая, губы обветрены, пуговицы застегнуты неправильно, в итоге один угол пижамной кофты ниже другого. Да, Элла всегда спит голышом, но не здесь же? В любом случае я ничего похожего на ночную сорочку в ее вещах не нашла, потому захватила собственную пижаму – темно-синюю хлопковую с котятами. Я не ожидала, что меня в ней здесь кто-то увидит.

      Нужно срочно исправлять положение!

      Повинуясь этому решению, я напялила на себя кожаную мини-юбку и красную майку на молнии. Да, вызывающе. Но если Тони с Тимом будут ходить и всем рассказывать про мою монашескую пижаму (ее так Элла называет), то это может родить подозрения…

      – Не будь дурой, – сказала я себе, закрывая дверь в санузел и держа в руках зубную щетку, пасту и полотенце. – Она никому не сказала, что у нее есть сестра.

      В принципе она могла сказать, что сестра есть, думала я, подкрашивая ресницы тушью. Просто не упоминать наше внешнее сходство. В ее рассказе мы могли быть двойняшками, а не однояйцевыми близнецами. Или я могла быть моложе (или старше). Эх, знать бы заранее… На всякий случай не стоит ничего говорить о семье. С нее станется после какой-нибудь ссоры ляпнуть, что «предки померли». Представляю, как я шокирую всех рассказом о том, к примеру, что я родителям соврала, будто еду к тетке в деревню. Кстати, надо написать маме, что у меня все хорошо…

      На кухне я появилась, когда там осталось всего два человека: Тони и Ирина.

      – Ждала тебя, даже крекеры не ела, – пожаловалась вторая, – а чай уже остыл.

      Я хотела извиниться, но вместо этого пожурила:

      – Ну что ж ты ждала, могла бы поесть!

      Я же все-таки Элла!

      А Тони раскрыл секрет:

      – Она яичницу слопала уже, пока ждала, а теперь строит из себя сироту казанскую. Же не манж па си жур…

      Я засмеялась, а Ирка угрожающе подняла кулак.

      – Ты не следи за тем, сколько я жру! Мамки хватает!

      – Фу, как быдло выражаешься…

      – А я и есть быдло! Че с меня взять, с деревенской!

      Пока они пререкались, я налила себе чай и достала крекер.

      – А че не кофе? – удивился Тони.

      Черт… Я забыла, что Элла всегда пьет кофе по утрам. У нас обеих низкое давление, но я кофе не люблю, спасаюсь крепким черным чаем.

      – Не хочется, – лаконично ответила я.

      – Ну ладно, увидимся на репетиции! – Тони помахал нам рукой и был таков.

      Мы остались с Ирой вдвоем. Наконец-то! Пользуясь случаем, я подвинулась к ней поближе и зашептала:

      – Мне записку с угрозами подсунули.

      Ее глаза – и без того огромные, цвета морской волны, словно бездонный океан, – расширились, занимая теперь половину лица. Я вдруг подумала,