Внутри. Роман Казимирский

такого я в этом не вижу. Судя по фотографии, она очень даже ничего.

      – Ты издеваешься? Этому фото сто лет в обед.

      – Так уж и сто? – засомневалась Ирина, оценивающе присматриваясь к черно-белому изображению.

      – Это двадцать шестой.

      – О! – она округлила глаза и, впечатленная почтенным возрастом реликвии, осторожно вернула ее Карлу. – Ну, приснилась она тебе – и что?

      – Ты сейчас просто послушай, хорошо? – Дубинин, не дожидаясь ответа, начал загибать пальцы, глядя прямо перед собой. – Во-первых, старуха явно не в себе – она говорит о том, что было почти век назад, так, словно это происходило вчера. Это ненормально. Во-вторых, у нее в квартире оригиналы мировых шедевров, продав которые, она могла бы жить во дворце, но она этого не делает. Это тоже говорит о том, что у нее не все в порядке с головой. В-третьих…

      – Подожди, подожди, – роль безмолвного слушателя явно не пришлась девушке по вкусу, и она поспешила озвучить свои соображения. – Ты сейчас глупости говоришь. Пожилые люди часто впадают в детство. Моя покойная бабушка, бывало, пересказывала слово в слово их разговор с дедом, когда они впервые встретились, но при этом не могла вспомнить, что ела на обед. Это естественный ход вещей, друг. Ну, а по поводу «продает – не продает», это ты вообще загнул. Во-первых, это не твое дело, уж извини меня за резкость. А во-вторых… У моего знакомого, например, дома хранится орден святого Георгия, который был пожалован его прапра – не помню, сколько пра – деду. Если бы он захотел его загнать, оторвали бы с руками. Знаешь, он стоит хороших денег. Но ни мой приятель, ни его родители, ни дед с бабкой никогда даже не задумывались о том, чтобы продать его. Даже во время голода 30-х не было таких мыслей. А ты говоришь: могла бы жить во дворце. Не все оценивается в валюте.

      Не ожидавший такой проповеди от коллеги, которую он до этого считал легкомысленной, Карл в первый момент смутился. Пробормотав что-то невнятное в свое оправдание, он, тем не менее, продолжил:

      – Хорошо, пусть так. Но это еще не все. Мария Степановна сказала, что у нее есть информация, которая может касаться меня лично, а потом заявила, будто я не готов к беседе – предложила подумать, отдохнуть. А потом я вообще не помню, как на улице очутился. То ли она обладает какими-то скрытыми способностями…

      – То ли ты опять до утра сидел за компьютером, – закончила за него Ирина.

      – Я постоянно так делаю! – возразил Дубинин. – Это мой нормальный режим.

      – Это не режим, а дурная привычка, от которой нужно срочно избавляться. Тебе сколько лет?

      – Да вроде вчера еще было тридцать.

      – Не много, конечно, но и не мало. Ты уже не восемнадцатилетний мальчик, который может сутками не спать, и ничего ему не будет. Если ты изо дня в день будешь, проходя мимо памятника Петру Первому, щелкать его по носу – ну, если дотянешься, конечно – то рано или поздно он отвалится. Я это говорю к тому, что наши возможности не безграничны, и нужно отдавать себе в этом