Не ведают они что творят. Ольга Суханова

которого еле-еле сводили концы с концами, стало бы непозволительной роскошью. А так как медицинская помощь в деле устранения последствий плотских утех в то время была под запретом, а услуги доморощенных повитух слишком часто приводили к катастрофическим последствиям, то мать моя была вынуждена выносить плод и в положенный срок родить столь нежеланное дитё. В то же время она отчетливо понимала, что еще «один рот» прокормить будет практически невозможно, поэтому решила любым способом от него избавиться.

      С новорожденными это сделать не так-то уж и сложно, а тем более в описываемое послевоенное время. Тогда педиатрия хоть и считалась одним из приоритетных направлений медицины, тем не менее она скудно представляла своих специалистов этой области на просторах огромной страны, а уж в глубинке, в которой проживала моя семья, они и вовсе не водились.

      Мать обставила процесс избавления от нежданного и непрошеного чада с иезуитской хитростью: просто не стала кормить ребенка грудным молоком. На вопросы же любопытных соседей, отчего мол, ваша младшая орет вторые сутки напролет неистово, отвечала:

      – Не знаю даже! Сиську не берет ни в какую! Накормить не могу. Даже и не знаю, сколько она так выдержит, не жрамши-то.

      И все шло к тому, что ребенок, устав ждать проявления материнского внимания, поймет наконец-то, что ему здесь не рады, да и помрет на радость всем, но вмешался случай. Одна из соседок не ограничилась простыми расспросами о здоровье новорожденного, но и выразила желание взглянуть на него, предположив, что может оказаться полезной и помочь «обеспокоенным» родителям разобраться с «капризным» младенцем.

      – Вот полюбуйся! Уже и орать сил нет у нее, а накормить не получается!

      – А ты попробуй еще раз ее к груди приложить.

      – Да уж сколько раз пробовала, выплевывает грудь! Мы уж ей и молока разбавленного давали – не ест. Видать совсем не жилица, девка-то наша.

      Но соседка была, судя по всему, баба настырная и смогла каким-то образом уговорить мать еще раз взять ослабленного, голодного, отчаявшегося младенца на руки и приложить к груди.

      Вот тут-то «чудо» и произошло, я вцепилась в жизненно необходимую материнскую грудь со всей силой, которая осталось после бесконечных криков и призывов о помощи, и оторвать меня не смогли до тех пор, пока я сама не «,отвалилась» , напитавшись.

      Такова история моего появления на этом свете.

      Надо отдать должное родителям. Кроме этого досадного инцидента, они больше никогда не попрекали меня за факт рождения. И хоть особой нежности между нами не было, вражды также не наблюдалось. Вот только жадность к еде у меня сохранилась по сию пору. Ничего не могу с собой поделать».

      Похороны ̶ довольно-таки тягостный процесс, даже если усопший и не приходится тебе кровным родственником или близким другом. Сама процедура прощания, траурная музыка, антураж кладбища не сулят веселья.

      Очень тяжело было дождаться окончания церемонии, и как только гроб с телом, которое раньше было моей учительницей Таисией Ильиничной, под звуки траурного марша отправился в печь крематория, я тут же выскочила из помещения морга. Может даже несколько поспешнее, чем положено по этикету, но было уже не до соблюдения условностей, так как меня уже давно подташнивало (то ли от спертого воздуха, то ли от переполнявших эмоций). И едва оказавшись на свежем воздухе, мой организм обрадовано решил избавиться от завтрака. Я едва успела забежать за угол здания.

      Тут меня и застал сын Таисии Ильиничны, Тарас. Деликатно дал мне время отдышаться и немного привести себя в относительный порядок после незапланированной «чистки» и пригласил на поминальный обед, идти на который я совершенно не собиралась, ибо считала, что, посетив кладбище, в полной мере выполнила свой долг перед преподавателем, вспоминала о существовании которой последние десять лет (именно столько лет прошло с выпускного вечера) не регулярно, от случая к случаю, да и то только благодаря неуемной энергии Инки-активистки, которая и в школе, и даже после ее окончания никому не давала спокойной жизни. Она то собирала на встречи, то призывала поздравлять с профессиональным праздником учителей, многие из которых уже не преподавали детям, а наслаждались отдыхом на пенсии.

      В этом году она тоже настойчиво предлагала мне взять на себя ответственность за организацию празднования дня рождения Таисии Ильиничны от лица ее бывших учеников, и я даже согласилась (это оказалось легче, чем объяснить чересчур ответственной Инке причину нежелания тратить свой законный выходной и плестись домой к человеку, который хоть и дорог тебе, но не настолько, чтобы посвящать ему свое свободное время), но в последний момент передумала и ограничилась лишь телефонным звонком. Я же не знала, что буквально через месяц встречусь с бывшей учительницей лишь на ее похоронах. Иначе я бы нашла время и заскочила к ней, тем более, что она всегда радовалась моим приходам, искренне интересовалась успехами в профессиональной сфере, деликатно выспрашивала о характере личной жизни, удивлялась, когда спрашивала о ней самой: «А что у меня может происходить в жизни интересного? Доживаю». Одним словом, самые заурядные отношения