Книга царей. Александр Жигалин

отому, что очей очарованье, потому, что сквозь звуки листопада можно услышать пение осени. Над головой кружится желтый лист, а ты сидишь и слушаешь унылый, пахнущий прохладой мотив.

      Таким мне виделся день 20 октября 2006 года. Таким он остался в памяти на всю жизнь.

      Часы показывали двенадцать, когда я, покормив уток, занял место на скамейке под густой, раскидистой черешней. Говорят, дерево это посадил Олег Янковский. Возможно. Хотя какая разница, кто и когда посадил дерево: главное, что оно растет, и этим все сказано.

      Вынул из портфеля ноутбук, посмотрел на небо.

      Солнце, выглянув из-за туч, улыбнулось и тут же исчезло.

      «Хорошая примета, – подумал я, – солнце радуется моему приезду».

      Открыв компьютер, дождался, когда экран озарится голубоватым светом.

      Я был готов начать вникать в суть появившихся на экране строк, как вдруг внимание мое привлек человек лет шестидесяти, высокий, подтянутый, – не заметить такого было трудно. Кашемировое пальто, кашне, брюки без единой морщины создавали ощущение, что идет мужчина не по усыпанной листвой дорожке, а по подиуму, демонстрируя одежду мэнов пенсионного возраста.

      Олицетворяя мужское достоинство, мужчина приковывал внимание, заставляя думать: «насколько человек уверен в себе».

      Отведя взгляд, я попытался заставить себя начать читать, но что-то подсказывало, что визуальным знакомством с человеком в пальто дело не закончится.

      Чутье меня не обмануло: свернув с дорожки, мужчина направился в мою сторону.

      Подойдя к скамейке, присел противоположный край. Вынув сигареты, закурил.

      Облачко дыма, подхваченное ветром, устремилось в мою сторону.

      Не подавая вида, что все в незнакомце интересно, я обратил взор к ноутбуку. Сконцентрировать внимание на тексте удалось не сразу, зато интерес к мужчине был потерян.

      Так мне казалось, и не без основания. В течение минуты незнакомец будто был абстрагирован от остального мира, в то время как вокруг происходило много чего на что невозможно было не обратить внимание: суета детворы, копошащиеся в кучах листвы голуби, дворник, расчищающий дорожки метлой.

      Закончив читать, я, оторвав взгляд от текста, глянул в сторону мужчины.

      Тот будто ждал момента, когда можно будет задать вопрос.

      И задал. Вопрос не нес в себе ничего особенного, в то же время лишал возможности находиться в придуманном мною мире.

      –Это что, рукопись? – показав глазами на компьютер, произнес незнакомец.

      – Да, – ответил я.

      Мужчина, не поднимаясь, переместился в мою сторону. Пробежав глазами по тексту, снял очки.

      – Вы писатель?

      – Сочинитель, – поспешил уточнить я.

      – И о чем же ваше сочинение?

      – О преступниках, о работниках уголовного розыска.

      – По-другому сказать, вы пишите детективы?

      – Да, – ответил я

      Улыбка коснулась губ незнакомца.

      – И что, печатают?

      – Не всегда и не все.

      Мужчина, прищурив взгляд, глянул на нижнюю часть экрана.

      – Тут написано: Кирилл Казанцев. Это ваша фамилия?

      – Да, – ответил я.

      – А в чем, собственно говоря, дело?

      – Дело в том…

      Поднявшись, незнакомец протянул руку.

      – Будем знакомы. Мостовой Федор Николаевич. Генерал милиции.

      Не найдя, что сказать, я ответил рукопожатием.

      Новый знакомый, присев, показал глазами на ноутбук.

      – Разрешите?

      – Пожалуйста.

      Читал генерал минуты полторы, не больше, после чего вернув ноутбук, задал вопрос, от которого мне стало не по себе:

      – Роман написан вами или есть соавторы?

      – Свои романы я пишу сам.

      – И сколько их у вас?

      – Четырнадцать.

      – Отлично, – непонятно чему обрадовался генерал.

      Тут меня будто прорвало.

      – Простите! У вас ко мне дело?

      Генерал улыбнулся.

      – Предложение, от которого вы, как сочинитель, не сможете отказаться.

      – Даже так?

      –Даже так. Хочу рассказать историю, которая может послужить сюжетом к написанию нового романа. Все, что произошло со мной и моими товарищами, должно обрести слово. Не в виде мемуаров – в виде книги.

      Перейдя на шепот, Мостовой вдруг начал говорить так, будто исповедовался.

      – Честно сказать, я подумывал: «может самому…». Да вот беда: с сочинительством не в ладах. Стоит делу дойти до писанины – отчет или доклад – проблем возникает столько, что хочется бумагу рвать в клочья. Мыслей много, в словах – провал.

      Заходившие под кожей желваки стали свидетелями того, что генерал говорил правду.

      Оказавшись