Безмолвные узницы. Рафаэль Монтес

освободиться.

      Жанета могла бы открыть щеколду, стряхнуть с себя тьму и осмотреться. Брандао здесь нет, и когда он уходит с кофе, то долго не возвращается. Она не привязана к креслу, может делать все, что хочет, но Жанета ничего не делает. Она думает о своей семье, покойной матери, сестрах, давнем желании иметь детей. От этой мечты она давно отказалась и принимает противозачаточные таблетки с той же преданностью, с которой читает псалмы каждый день. Жанета представляет себя матерью и мишенью для гнева Брандао, подвешенной и замученной. Она не сможет этого вынести. Она даже не способна произнести несколько слов, чтобы успокоить Деусу, которая не переставая кричит.

      Для Брандао эти женщины – ничто. Он никогда с ними не разговаривает, не видит их полных надежды глаз, когда они выходят из автобуса и ныряют в новую жизнь. Он не слышит кусочков их историй, пока они идут к машине, не видит фотографий их детей, нередко совсем младенцев, которые они показывают с экранов мобильников, стремясь объяснить, что приехали в Сан-Паулу, чтобы заработать ради них. Жанета не может смотреть в глаза Деусы. Для нее это человек. Для Брандао – одноразовая игрушка, мусор.

      Жанета сидит на месте, напряженные руки опустились на подлокотники кресла. У нее тысяча планов в голове, но она слишком слабая. Может быть, это просто страх. Хорошенькое оправдание: страх. Любой поймет. Она частенько надеется, что Брандао вернется побыстрее и поскорее покончит со всем. А порой молится об отсрочке, словно каким-то чудом муж может передумать. Такого никогда не случалось.

      Внутри коробки становится все жарче, она потеет каждой порой и теряет счет времени. Простая задача – дышать – усложняется с каждой минутой, воротник блузки начинает мокнуть. Клаустрофобия, которую она испытывает, заставляет ее считать, будто бункер – это тоже коробка. Коробка внутри коробки.

      Жанета приходит в себя из-за Брандао, который вернулся и роется в чем-то вроде брезента. Она даже не услышала его приближения. Металлический звон. Ножницы? Точит скальпели? Ножи? За каждым молчаливым ударом следуют гортанные крики Деусы. Жанета знает, что она проведет ночь, придавая форму и цвет крикам бедняжки. Этот незваный гость – спутник ее боли.

      Жанета интуитивно понимает, что находится менее чем в паре метров от происходящего, и пытается сосредоточиться на других звуках, скрывающихся за криками. Что он использует, чтобы причинить столько страданий? В голове проскакивают образы плоскогубцев и щипцов. А это молоток, забивающий гвозди в плоть. Удары идут с перерывами, но не прекращаются. Жанета ловит капли унижения:

      – Ради бога, не делайте этого со мной!

      – Нет, не надо!

      – Стойте, пожалуйста, остановитесь!

      Она слышит удары плетей из латекса, цепи, трущиеся друг о друга. Иногда Брандао смеется, и Жанета знает, что он смеется над ней, над ее лицом, жалко запакованным в коробку. И снова лязг, металлический грохот, крики. Использовав тот или иной инструмент, муж бросает их на землю.

      – Спи,