Не там, где надо. Кеннет Дун

посетители не обращали на окружающих никакого внимания. Каждый стол, скамейка или стул здесь превращался в изолированный мир, защищенный от внешнего воздействия невидимыми, но прочными стенами.

      Кто-то играл с детьми в кубики под мрачными взглядами высохшей молодой женщины и пожилой матроны с поджатыми губами. Кто-то тихо, но очень яростно переругивался со своей половиной, другие что-то втолковывали отпрыскам и младшим братьям, третьи вели деловые переговоры с таким видом, будто расположились в клубной библиотеке, а не за решеткой. Я подумал, что для многих заключенных тюремные свидания стали возможностью добиться того внимания от близких, которого они не получали в обычной жизни.

      Охранник показал мне на свободный стол и попросил подождать. Я стал гадать, не откажется ли мой брат в последнюю минуту от свидания. С тех пор как его заключили под стражу, он не хотел видеться ни с кем, кроме адвоката. Ни с отцом, ни с женой, ни с нашим старшим братом Джорджем. Поскольку речь шла о предумышленном убийстве, подозреваемому отказали в выходе под залог, и, как я полагал, это оказало на моего брата деморализующее действие.

      И все-таки мне удалось убедить его встретиться со мной. Во всяком случае, хотелось бы на это надеяться.

      Наконец-то показался еще один охранник, который привел моего брата. Хоть мы не виделись с ним около пяти лет, я подозревал, что основные изменения в его внешности произошли за последнюю неделю.

      Под глазами набухли черные мешки, кожа лица посерела, а складки вокруг рта превратились в настоящие канавы. Мятый костюм висел на нем мешком, из-под пиджака выглядывала несвежая рубашка.

      – Здравствуй, Уоррен, – сказал я, когда брат сел за стол.

      – Привет, Дуг, – отозвался он без энтузиазма.

      Я замялся. Он так и не спросил меня, зачем я на настаивал на свидании, как будто его это совершенно не интересовало. Всем своим видом брат демонстрировал, что вообще предпочел бы сидеть кулем на стуле и молчать, раз уж мне вздумалось тратить его бесконечно свободное время.

      – Тебе принести свежий костюм? – спросил я наконец.

      – Спасибо, не надо. Жена передала, – Уоррен вяло мотнул головой.

      Теперь я заметил, что костюм у него хоть и мятый, но чистый, а воротничку рубашки не больше двух дней. То же можно было сказать о щетине, покрывавшей щеки брата. То есть позавчера он побрился и сменил сорочку, а вчера решил пропустить туалет. Как будто так и не определился – продолжать ли цепляться за свою привычную жизнь или махнуть на себя рукой. Я видел разных людей в тюрьме в ожидании суда. Некоторые сразу превращались в опустившихся бродяг, что не добавляло им очков в глазах присяжных и судей. Некоторые теряли светский лоск, но поддерживали себя в приличной форме, насколько позволяли обстоятельства. А были люди, которые даже в тюрьме вели себя так, будто это филиал «Беверли-Уилшир»3 с первоклассным обслуживанием в номерах. На допросы они являлись в до блеска начищенных туфлях и благоухая тальком. И не сдавались даже после обвинительного приговора, продолжая выглядеть так, будто их с минуты на минуту освободят и выдадут на входе клубный галстук, бумажник и золотые часы.

      Похоже мой брат пока что застрял на перепутье. По всем признакам он выглядел как человек, готовый сдаться на милость судьбы и присяжных, но было что-то в его облике, что указывало – Уоррен не растерял еще весь огонь и предприимчивость, когда-то приведшие его к успеху. Мощные силы тянут его на дно, но он не откажется от шанса на спасение.

      – Я помогу вытащить тебя отсюда.

      Уоррен равнодушно кивнул.

      – Интересно, как? Насколько я знаю, у прокурора есть улики и мотив. Моя собственная жена допускает, что я мог убить Винса. Даже мой адвокат советует сослаться на временное помешательство и попытаться договориться о неумышленном убийстве. От пятнадцати до пожизненного, смогу выйти лет через десять за хорошее поведение. Вот только прокурор на это не пойдет. У него железное обвинение. Он мечтает отправить меня на электрический стул.

      Так вот в чем заключалась стратегия защиты. Хотя мой брат нашел знаменитого уголовного адвоката Юджина О’Мэлли и платил тому немалые деньги, видимо, тот сам сомневался в возможности выиграть дело. При нашей встрече О’Мэлли снисходительно отказался от моей помощи, всем видом дав понять, что он – профессионал и не нуждается в том, чтобы родственники путались под ногами. Похоже, его единственным козырем было досудебное соглашение.

      – И ты готов признать себя виновным? – спросил я брата.

      – А у меня есть выбор? Как бы там ни было, я не хочу позорить семью публичным слушанием.

      Я как будто снова услышал отца. Честь семьи превыше всего.

      – Ты можешь побороться. Для начала рассказать мне или адвокату о том, что ты делал в ту субботу. Тогда мы сможем найти свидетелей и подтвердить твое алиби.

      Уоррен сжал зубы и покачал головой.

      – То, что я делал в тот день, никого не касается. Это не имеет никакого отношения к убийству Винса.

      Упрямый осел и всегда был таким. Вообще-то Уоррен был довольно

3

Роскошный отель на пересечении Родео-Драйв и бульвара Уилшир. В нем останавливались многие знаменитости и кинозвезды, также служил популярным местом для киносъемок. Построен в 1928 году, является ярким представителем архитектуры ар-деко. С 2006 года входит в сеть «Времена года» (Four Seasons).