Переступая порог. Третья книга из цикла «Шепот богов». Ирина Юльевна Енц

или видел в своей жизни. Во рту сделалось сухо и горько, словно там все обработали наждачной бумагой, потом вдобавок еще и засыпали пеплом. Рука сама потянулась к поясу, где была прицеплена фляжка с остатками воды. Усилием воли он заставил себя не притрагиваться к ней. Совсем недавно он уже делал один глоток. Недавно? Или уже давно? Он не мог бы сказать этого самому себе. Но терпеть следовало, как можно дольше.

      В голову пришла вдруг горькая мысль. Вот он тут сдохнет, под этой проклятой горой, и ни один человек в мире не хватится, не вспомнит о нем. Ну если только через месяцок другой, кто-то с работы встрепенется. Мол, был такой егерь, да куда-то сгинул. Может сбежал от скучной жизни, а может по белу свету пошел искать неведомо чего, кто их знает, этих «бывших». Потом сам себя одернул. Неправда. Вспомнят, и хватятся, и искать кинутся. Те люди, которые для него в последнее время стали почти что его семьей. Конечно, не той семьей, которую следовало бы иметь мужчине в его годы, но все же. Кажется, при воспоминании о них ему даже полегчало как-то, и пить уже хотелось не так сильно. Но предаваться мечтам и воспоминаниям сейчас было не время.

      Сделав над собой усилие, он принялся карабкаться дальше, напрягая зрение слух и обоняние, стараясь уловить хоть малейший запах свежего воздуха или услышать звук капающей воды. А если очень повезет, то и серое пятнышко над головой, говорящее, что там, впереди уже выход на поверхность. Но все старания были тщетны. По-прежнему, густая, как черная дыра, тьма и глухая ватная тишина… Руки и ноги саднили нещадно, ладони были влажными от собственной крови, выступающей из-под поломанных и содранных ногтей. Но все это было пустяками. За свою жизнь ему приходилось побывать в очень серьезных переделках, и боль его не пугала. Пугала только бездушная пустота, которая царила вокруг, и словно вампир, впиваясь в него своими хищными зубами, вытягивала из него жизнь каплю за каплей.

      Глава 1

      – Николай!!!! Николай!!! Иди сюда!!! Подсоби!!

      Крепкий старик с аккуратно подстриженной бородой, пытался закинуть один конец довольно толстого старого бревна на козлы. Лицо его покраснело от натуги, кончик языка высунулся от избытка старания, вены на руках вздулись. Но старик упорно держал тяжелый край бревна, одновременно стараясь повернуть голову назад, чтобы увидеть, услышал ли его тот, кого он звал так надсадно. На крыльце добротного дома, стоявшего на каменной высокой подклети, выкрашенного синей краской, появился худощавый, загорелый почти дочерна, мужчина лет сорока. Короткие с проседью темные волосы, чуть прищуренные глаза, простые брезентовые штаны и, застегнутая на одну пуговицу на груди по теплому времени, белая поплиновая рубаха, видавшая еще времена Советского Союза, при правлении Никиты Сергеевича Хрущева. Он быстро сбежал с крыльца, стремительным и легким шагом подошел к старику. Слегка отстранил его в сторону, и ловко закинул бревно на козлы.

      – Дед Авдей… – Проговорил он с легкой укоризной. – Ну чего опять один взялся? Вот придет Алекся со школы, мы с ним быстренько все перепилим. Мы ж вчера вечером говорили об этом.

      Досада на несговорчивого и непокорного деда прозвучала явственно в последней фразе. Дед насупился и пробурчал:

      – А ты меня со счетов-то еще не списывай. Я еще и тебе, и Алексе форы дам. А ну… давай на руках потягаемся! Поглядим еще, кто кого…!

      Дед задиристо стал закатывать рукав простой фланелевой рубахи в красную мелкую клетку. Николай с улыбкой отступил на шаг, выставив руки вперед ладонями, повернутыми к деду:

      – Да, ладно, ладно… Я же ведь не спорю… Только поберечься надо все равно. Вон, третьего дня у тебя опять спину прострелило, Алексе пришлось за Вереей бежать на хутор.

      Авдей насупился. Еще бы! Кому понравится, когда ему напоминают о собственных годах и слабостях к ним прилагаемых? Он пошел к колодцу, ворча себе под нос:

      – Больно все умные стали… Все, думают, знают. И стариков можно не слухать… А чего нас слухать, мы старые, свое отжили… – Не унимался старик, жалобя себя еще больше собственными причитаниями.

      Николай, глядя вслед деду, только головой покачал. Сдавать старик стал в последнее время, а принимать это, ну никак не хотел! Вот и менялось у него настроение. Мог на ровном месте разворчаться, вот как сейчас, что остановить его могла только Верея, молодая женщина-знахарка, что жила на хуторе неподалеку со своим мужем. Николай задумался. Смутные воспоминания тревожили его изредка о событиях, произошедших с ним чуть больше год назад в этих местах, заставляя просыпаться в холодном поту по ночам. Но подобное, благодаря снадобьям деда, да, и что греха таить, той же Вереи, в последнее время бывало все реже и реже. Что-то связанное с этой самой Вереей и ее мужем, Федором, которого она, по странной прихоти называла «Божедаром». Вот с ним, особенно. Что-то такое, что Николай никак не мог вспомнить. Но это «что-то» было очень важно. Подобные мысли доводили его до бешенства, и тогда он принимался за какую-нибудь тяжелую работу, чтобы дать выход скопившейся нехорошей энергии.

      Больше года он уже жил у Авдея. И этот дом стал для него почти, как родной. Да и к людям этим он прикипел всем сердцем. Корнил изредка навещал, дедов племянник. Иногда заскакивал молодой