.

в 1183 г. попал в плен к Киевскому князю. Какое-то время воспитывался вместе с его детьми. Потом принял христианство и после смерти своего отца Кончака занял ханский трон. Русские князья уважали его, в отличие от Даниила Кобяковича – хана другой большой половецкой орды, также принявшего христианство. Ну а то, что он время от времени вторгался то в Переяславские, то в Черниговские, то в Киевские пределы, – так чего не бывает между своими! Те же русские князья жгли города и веси друг у друга так, что половцы отдыхают. Да и выступали они то на стороне Чернигова, то Киева, то Владимира, принимая активное участие в разборках русских князей.

      Формально посольство возглавлял четырнадцатилетний княжич Иван – младший сын Глеба Святославовича, но фактически все полномочия по переговорам были у княжеского стольника Волкова Александра Фёдоровича.

      Посольство было небольшим. Дюжина служилых людей, полсотни дружинников да боярин с княжичем, не считая нескольких вьючных лошадей с подарками для хана и его приближённых.

      Поднявшись на очередной пригорок, посольство остановилось. Внизу, на расстоянии в пару стрельбищ, протекал, плавно изгибаясь, Дон. Размерами своими он не поражал. Да и то сказать – верховье всё-таки. Тем не менее общая панорама впечатляла. Слева, на севере, темнели кондовые леса. Прямо за рекой, насколько хватало взгляда, словно острова в океане, рассыпались начавшие зеленеть рощи. А на юг и юго-восток, скрываясь за окоёмом, уплывала вместе с Доном великая степь.

      В эту идиллическую картину не вписывались полдюжины обгоревших половецких кибиток на берегу реки. Боярин махнул рукой, и десяток дружинников пошли намётом по пологому спуску. Остальные не торопясь тронулись следом.

      «Булгары озоровали, Александр Фёдорович, – докладывал старший десятка, – навалились на рассвете и порубили полусонных. Один ещё живой. Поспрошаешь?»

      Половец с пробитой стрелой грудью полулежал, прислонившись к колесу уцелевшей от огня кибитки. «Не жилец», – подумал боярин. Что и подтвердилось через несколько минут, когда с трудом выталкивая через запёкшиеся губы слова, вместе с кровавыми пузырями, раненый рассказал о том, что случилось. «Заклинаю тебя, рус, Великим Тенгри заклинаю, найди их», – произнёс он на выдохе и уронил голову на грудь.

      Вроде бы обычное дело в приграничье, здесь зачастую сталкивались небольшие отряды русичей с половцами, булгар с русичами, половцев с булгарами. А иногда в схлестнувшихся в смертельной сече разбойничьих ватагах были представители и тех, и других, и третьих. Но в этом случае всё было несколько иначе. Половцы шли охотничьим загоном в верховьях Дона. А среди них был Ярух – любимый внук Юрия Кончаковича. Стольник не верил в случайное нападение булгар. И подтверждением того было то, что не убили ханского внука в бою, а связали и увезли с собой.

      – Что будем делать, Иван Глебович? – боярин задумчиво теребил бороду.

      – А что тут думать!.. – княжич рубанул рукой воздух. – Идти в догон. Булгар побить. Яруха вызволить.

      – Ну да, ну да. Оно, конечно,