Трамонтана. Король русалочьего моря. Лоурелл Т.К.

спрятала их за спину.

      – Проходи.

      Ксандер шагнул на середину комнаты так уверенно, как только мог, и остановился в нескольких шагах от Исабель. Собрался с духом. Наконец склонил голову.

      – Я прошу прощения, сеньора, за то, что позволил себе быть грубым с вами во время ужина.

      Несколько секунд иберийка молчала, то ли застигнутая врасплох, то ли со злости. Хотя чего ей было злиться, он же извинился?

      – Ваши извинения приняты, принц, – сказала она с таким высокомерием, словно и в самом деле испытывала неловкость, но пыталась это скрыть.

      А еще, словно ей нравился его титул. Хотя, может быть, она привыкла обращаться так к Морицу и не собиралась менять своих привычек из-за смены вассалов?

      – Постарайтесь больше не повторять этой ошибки.

      Она отошла к камину и коснулась кончиками пальцев каменной полки. Странно, ее ладони были обожжены, а пальцы – нет.

      – Думаю, мне тоже стоит извиниться за эту безобразную сцену, – она усмехнулась, глядя на огонь. – Я, видите ли, не собираюсь повторять судьбу моей матушки, а также теток и прочих родственниц, которым рождение ребенка стоило жизни. Поэтому меня… несколько раздражают разговоры о замужестве.

      С минуту она задумчиво изучала свои ладони, а потом взглянула на Ксандера.

      – Да, вы можете присесть, если желаете, – она указала на второе кресло у камина. – Вы не боитесь огня, насколько я могла заметить.

      – Я почти ничего не боюсь, сеньора.

      Ксандер остался стоять. Он не хвастался. Просто констатировал факт. Бояться можно только того, что тебе неизвестно, ее же огонь теперь ему знаком и будет им, Ксандером, изучен и понят.

      – Почти? – ее как будто удивила его честность, и она словно бы подобралась, живо напомнив зверя, задумчиво принюхивающегося к жертве. – Чего же вы боитесь? Высоты, как ваш брат? Или более банальных вещей – боли и смерти?

      – Я не уверен, – Ксандер сделал два шага к камину и остановился у Исабель за спиной. – Возможно, я боюсь вашей власти надо мной, сеньора.

      – Мне нравится, что вы честны. Только сильные люди могут быть честными. Еще есть те, кто принимают за силу временную безнаказанность. Но вы не из таких, – она чуть повернула голову и искоса посмотрела на Ксандера. – Значит, вы сильный. Это хорошо.

      Языки пламени тянулись к ее рукам, подбирались ближе, словно чувствовали в девочке родную стихию. Взгляд Исабель из почти по-детски хитрого вдруг стал темным, опасным.

      – Вы ведь ненавидите Альба? Должно быть, хотите, чтобы мы все сгинули в своем Огне, забрав с собой вашу позорную Клятву? Хотите?

      «Вашу позорную Клятву».

      – Хочу, – тихо откликнулся он, глядя куда-то мимо собеседницы на играющее в камине пламя.

      Ему хотелось кричать – кричать, что не он приносил эту чертову Клятву, не ему бы ее и расхлебывать, – но кричать было нельзя. Исабель усмехнулась. Усмехнулась тонкой улыбкой, искривившей плотно сжатые губы и поднявшей правый уголок рта выше левого. Улыбка ее деда. И с этой улыбкой