Княгиня Серебряная. Наталья Андреева

тесно.

      – А где ее отец? – кивнула Аликина на рыжую кроху.

      – Да кто ж его знает. Может, сидит, а может, и помер. Пил он крепко. А новый муж моей дурехи на пять лет моложе. Непутевая у меня дочка, пьет, гуляет. На кой ей ребенок? На улице ведь внучка вырастет. В синяках вся приходит. Что дальше-то будет? – и женщина снова тяжело вздохнула. – Пожалейте девчонку.

      – А почему ко мне-то?

      – Я работаю неподалеку. Отпросилась вот. Меня с вахты к вам послали. Хоть до вечера возьмите, пусть у вас посидит.

      «Ну, спасибо тебе, тетя Маша, – всерьез разозлилась Аликина на вахтершу, – надо сказать, чтобы этого больше не повторялось. У меня секция фигурного катания, а не проходной двор. И не продленка для трудных детей».

      – Сколько ей лет, говорите? – попыталась найти лазейку для отказа Светлана Борисовна.

      – Семь.

      – Поздно уже. В фигурное катание лучше пораньше приходить. Лет в пять, а некоторых детей и в четыре года родители ко мне приводят. А ваша внучка переросла.

      – Да куда она там переросла! Вы на нее гляньте!

      – Да я все вижу, – теперь уже тяжело вздохнула Аликина и нагнулась к девочке: – Как тебя зовут?

      – Лада Воронцова! – неожиданно звонко ответила та.

      – Ты хочешь заниматься фигурным катанием, Лада?

      – Я хочу красивые платья и шоколадных конфет! – выпалил ребенок.

      – Не пойдет, – повторила Аликина. – У ребенка, похоже, сложный характер. Как она учится?

      – Плохо, – призналась бабушка.

      Лада внезапно отбежала в сторонку и села прямо на затоптанный пол. Кувыркнулась, потом вскочила, будто подброшенная пружиной, и тут же упала, ловко приземлившись на крохотную попку, после чего кувыркнулась теперь уже назад.

      – Хорошая координация, – задумчиво сказала Аликина. – И болевой порог высокий. Она ведь на попу упала и словно не почувствовала. Тебе было больно? – с любопытством спросила она у Лады.

      – Не-а. Мамка больнее бьет.

      Бабушка Лады смутилась. А Светлана Борисовна почувствовала, как сердце пронзила жалость. Несчастный, никому не нужный ребенок.

      – Ладно, приводите, – кивнула она.

      – В первый-то раз приведу. А потом уж она сама.

      – А не боитесь маленькую девочку одну отпускать? Вдруг заблудится или обидят.

      – Ладку-то? Да она сама кого хошь обидит. А заблудится, так мир не без добрых людей. Приведут.

      …Аликина не сразу поняла, повезло ей или нет. Если Лада Воронцова и подарок судьбы, то разворачивать упаковку такого «сюрприза» надо бережно. Иначе можно пораниться. У девочки, несомненно, был талант. Она оказалась не только терпеливой к боли, но и, как говорят меж собой тренеры, «липкой». Не обладая особой гибкостью, компенсировала это прекрасной координацией и мышечной памятью.

      Прекрасно чувствовала музыку. Поначалу просто кривлялась, словно маленькая обезьянка, но зато мгновенно ловила