Тайна старого чердака. Ирина Безуглая

сохранять независимость, не поддаться страху, Люська быстро поднялась сначала на балюстраду, оттуда по приставной лесенке к чердачной дверце, открыла ее и вошла в мастерскую. Ей было спокойно и даже весело. Она сбросила с плеч лямки рюкзака и стала обходить чердак, здороваясь с предметами и вещами, как старая знакомая.

      – Привет, кувшинчики, горшочки и вазочки, – начала она, шутливо кланяясь перед полками с керамикой. – Добрый день, уважаемые шляпки, кепки, беретки, капоры, платочки, шали, – поздоровалась она и провела рукой по головным уборам, разложенным в беспорядке на средней полке. – Хелло, шузы, – совсем уж по-дружески приветствовала она многочисленные пары обуви, заполнившие нижние ряды полок.

      Так она обошла помещение, еще раз осмотрев все, кроме картин. Она как будто оттягивала момент, когда повернет их, наконец, «лицом» к себе. Она как будто предчувствовала, что именно там найдет нечто объясняющее магию ее снов. Но она все медлила, как будто побаивалась этого. Она подошла к окошкам, посмотрела в каждое из трех, старясь хоть что-то разглядеть сквозь виноградные листья. Внезапно ей в голову пришла простая мысль. И как только раньше она не подумала об этом? Не мог же настоящий художник довольствоваться только светом этих трех маленьких окошек. Несомненно, должен быть еще один источник освещения. Уверенная в своей догадке, она поставила табуретку на мощный дубовый стол с ножками в виде львиных лап и стала тыкать палкой в крышу, старясь нащупать «окно». Ничего не получалось, сколько бы она не упирала палкой в темные, изъеденные жучком – короедом балки или между ними. Она бы ударяла в потолок и дальше, но вдруг послышался какой-то угрожающий треск. Тут Люська уже испугалась не на шутку: старая крыша запросто могла рухнуть, бабушка не раз ей говорила об этой опасности. Она спрыгнула со стола и зачем-то быстро, без аппетита, съела бутерброд, запила водой и направилась в дальний угол, где возвышалась гора сложенных друг на друга картин.

      Люська постояла немного, задрав голову к вершине картинной «пирамиды», потом подвинула табуретку, залезла на нее и потянула самую верхнюю картину. Она старалась тянуть медленно и осторожно, чтобы не сдвинуть всю «этажерку». Напрасно она беспокоилась. Гора картин, сваленных одна на другую, не поддавалась усилиям, как будто приклеенные друг к другу. Пришлось отказаться от первоначального плана и обратиться к картинам, которые стояли у стены, вертикально, в один ряд, тоже плотно прижатые между собой. Люська попыталась вытащить одну картину, но и здесь не получилось. Казалось, рамы с холстами были стянуты невидимым магнитом. Ничего не оставалось, как начать исследование с самого простого: снять старую выцветшую драпировку с мольберта, чьи деревянные мощные стойки, почерневшие от времени, уходили высоко к крыше. Таких громоздких станков давно уже не делали. Люська их видела только на картинах великих художников, которые рисовали автопортреты в своих мастерских, глядя в зеркало на собственное отражение.

      Люська подошла к станку,