Лют. Дженнифер Торн

Мать его, мог бы обратиться ко мне просто по имени – миллион раз же просила! Когда я бросаюсь к сыну, Мэтью на меня даже не смотрит, но мне плевать. Мир превращается в узкий туннель, пока наконец сын не оказывается в моих объятьях. Я целую его в макушку и шепотом кричу ему на ухо:

      – Что ты тут делаешь? О чем ты только думал! Господи, как же ты меня напугал, маленький мой!

      Я отстраняюсь, чтобы разглядеть его как следует, он ошеломленно моргает, словно очнулся ото сна.

      – Почему ты испугалась? – спрашивает он. Выражение его лица мне совсем не нравится. С нервным смехом восклицаю:

      – Я не знала, где ты!

      – Я хотел увидеть камень. Я тебе говорил.

      – Что-что ты хотел увидеть?

      – Мне приснился сон про камень, и я захотел на него посмотреть. Сегодня.

      – Ты… – В изумлении я качаю головой.

      – Жертвенный камень, – подсказывает Мэтью.

      Ему всего сорок два, как и Хью, однако он почему-то выглядит невероятно старым, и в эту минуту – особенно. Несмотря на все уважение к островным традициям, Хью – человек современный. Он смотрит телевизор, интересуется биржевыми индексами, а во время трансляций футбольных матчей обменивается текстовыми сообщениями с друзьями. Едва ли Мэтью Клер делает что-то подобное. Порой, когда Иэн Пайк рассказывает о вторжениях римлян, саксов или норманнов на Лют, я представляю Мэтью Клера среди зевак, собравшихся на берегу. Его даже переодевать особо не надо.

      Оборачиваюсь и вижу, что он сосредоточенно разглядывает покрытый мхом длинный плоский камень на краю опушки; маленькая позеленевшая табличка указывает место, обозначенное на туристической карте острова.

      – Когда я пришел в рощу вслед за ним, он стоял, прижав ладони к камню, – сообщает Мэтью.

      – Пришли вслед за ним? – Я не собиралась никого обвинять, просто в голосе звенит напряжение. Я вся напряжена.

      От моих слов Мэтью коробит, он вновь быстро отводит взгляд в сторону. Джон неловко мнется на тропинке чуть позади. Выдавливаю улыбку:

      – Нет-нет, слава богу, что вы так поступили, но…

      – Ребенок брел по дороге совсем один. И явно нуждался в помощи. – Теперь уже в его голосе слышится укоризна. Что ж, понятно.

      Я выпрямляюсь, стряхиваю с себя пыль.

      То есть вы пришли и… Почему не увели Чарли отсюда? Мэтью почесывает щетину на подбородке.

      – Говорю же, он стоял перед жертвенным камнем. А я оказался здесь буквально минуту, максимум две минуты назад.

      Я в замешательстве моргаю. Как такое возможно? По моим ощущениям, я полдня пробегала в поисках Чарли, хотя, конечно, добираясь сюда пешком, Мэтью затратил больше времени. И все равно как-то все искривлено, будто время движется сразу и слишком быстро, и слишком медленно.

      – Когда мы уже пойдем домой? – звонко спрашивает Чарли со своего места, и я, слава богу, осознаю, что нахожусь в настоящем. – Я хочу апельсинового сока.

      Джон раскатисто хохочет.

      – Вот