200 тысяч маленьких удовольствий. Д. М. Митрофанов

халявной выпивки частенько приводят к потере памяти. Надев на себя свой старенький костюм, он отправился в вытрезвитель, с ранее заначенной суммой, относительно символической, но весьма дееспособной, оплатить услуги и возвратить вонючие шмотки, выданные ему под расписку.

      По дороге ему пришла оригинальная идея оставить записку майору Ништячкину, пусть тот напряжет свой мощный мозговой аппарат.

      Завершив все формальности, Семен Филиппович наваял записку игривого содержания: «Многоуважаемый товарищ майор. Из одного носка одного из ваших клиентов было изъято пятьсот новеньких свистков, о чем Вам не было доложено Вашими верными сотрудниками. Сознательный гражданин и доброжелатель. Привет нежному Скамейке». Оставив записку дежурному со словами «дело срочное и денежное», Семен Филиппович, не зарекаясь, вышел из вытрезвителя.

      Смеркалось. Город уже зажегся своими точечными фонарями. Семен Филиппович не спеша побрел к вокзалу. Торопиться, в общем-то, было не куда. Из окон апартаментов Ништячкина звучала какая-то музыка, довольные гортанные звуки сытых боровов, «нежный смех» дешевых проституток, работающих сегодня не за деньги и не за доброе слово, а за просто так.

      – У-у-у, – до него донесся знакомый волчий вой – записка нашла своего адресата.

      «Сняв со счета» в камере хранения десять тысяч, Семен Филиппович, умудренный опытом, поймав такси отправился домой. По дороге приспичило заехать в магазин. Опять расходы… Купил бурбон – никогда не пробовал – и то, с чем его пьют – закуску. Хотелось развеять тоску – тоску вселенскую, засевшую камнем в его душе, нажраться, нажраться так, чтобы было весело, был праздник, чтобы, проснувшись утром, было не жаль потраченных денег, своей опухшей головы и своей репутации, явившейся новым качеством нового человека – его. Оптимизм, зародившийся в нем час назад первыми неуверенными ростками, исчез бесследно, оставив за собой лишь вялую, пожухшую листву. В голове была полнейшая пустота, никаких эмоций, ничего. Что делать-то дальше, куда двигаться, в каком направлении? Все, чего бы он ни пожелал, разбивалось о какую-то невидимую преграду, на мельчайшие осколки, оставляя лишь боль, знакомую и ненавистную. Как долго он мечтал о больших деньгах, и вот они здесь, в его руках – а мир не пал к его ногам, все совсем наоборот. Этот парадокс Семен Филиппович принять не мог. Ни грамма удовольствия, удивительно. Даже тещу замочить не удалось. Будто бы сглазил кто его. Точно-точно – теща и сглазила, ведьма. Сразу явственно вспомнился тещин глаз, торчащий под дверью, на который он пытался наступить. Вот она разгадка-то! Так, так… Ура! Все, дело в шляпе! Ну и что у нас от сглаза? Семен Филиппович знал лишь одно средство, он, правда, им никогда не пользовался, но люди говорят, что верняк, стопроцентная гарантия. Семен Филиппович налил стакан бурбона: «То ли щас его выпить, то ли после? Не, после. Сначала дело». Встав в центр кухни, он опустился на колени. Посмотрев недоверчиво