Стажер нелегальной разведки. Валерий Шарапов

повторяю свой вопрос: кто зачинщик прогулов? – в голосе проректора зазвенел металл. Он буквально наседал на проштрафившегося студента.

      – Никто. Мы все так решили, – глухо заявил юноша.

      «Хорошо. Он в ступоре. Надо подсказать».

      Виктор Леонидович встал со своего кресла и пересел напротив.

      – Пойми, Свиридов, Подкидышев командир, ты комиссар. Кто-то должен понести наказание. Александр с физфака, пишет диплом у декана факультета. А тот – близкий приятель ректора и Сашку отмажет. Влепят строгий выговор, но ему все равно по распределению идти инженером на завод. А твой декан такого веса не имеет, могут и отчислить. У тебя после защиты диплома какой выбор будет на государственной комиссии по распределению? – голос оперативника звучал ровно, успокаивающе, даже с сочувствием. – Либо учителем в школу, либо лаборантом на химкомбинат, а можно и в аспирантуру попытаться поступить. Ты бы куда хотел?

      – Думал в аспирантуру попробовать поступить, – неохотно ответил Свиридов. Он понял, куда клонит собеседник. Назови он сейчас Сашку, и считай – вывернулся, а упрешься – на три года загремишь в сельскую школу учителем химии или действительно лаборантом на химкомбинат, где половина работающих – заключенные.

      – Ты только скажи кто, – задушевно продолжал проректор. – Я в докладной укажу, а ее только ректор и увидит. Так что никто из твоих пацанов ничего знать не будет. Кто, Свиридов? Просто назови фамилию.

      Через несколько тяжких минут проректор увидел, как Павел медленно расправил плечи, сел ровно и, глядя прямо в глаза, проговорил:

      – Я вам уже все сказал. Решение принимали вместе. Каждый подписал договор. – Было видно, что он принял окончательное решение и от него не откажется.

      – Нет так нет, – неожиданно легко согласился Виктор Леонидович. – В служебной записке напишу, что провел воспитательную беседу, ты все осознал, раскаиваешься и обещаешь исправиться. Обещаешь, Свиридов?

      Проректор подписал «бегунок» – проект распоряжения, но листок Павлу не отдал.

      – Теперь главное, для чего я тебя вызвал, – совершенно другим тоном произнес хозяин кабинета. Юноша опешил:

      – Как главное? Значит, не из-за прогулов?

      – Я представляю здесь Комитет государственной безопасности. Неужели ты правда думаешь, что мы занимаемся такой мелочью, как прогулы занятий?

      – Нет, конечно… – Было видно, что молодой человек лихорадочно пытается сообразить, где он перешел дорогу государственной безопасности.

      – Кстати, как ты вообще относишься к спецслужбам – КГБ, НКВД, ЧК, репрессии, тридцать седьмой год, ежовщина, бериевщина? – Взгляд оперативного работника был строг и требователен.

      – Мне трудно оценивать. Это было другое время. Я могу судить только по книгам, статьям, чьим-то рассказам. А это вещи субъективные.

      – Между прочим, это твои ровесники в тридцатые годы принимали решение, кого карать, кого миловать. В главном ты прав: прежде чем принять ответственное решение, надо собрать объективную информацию. Именно для этого существует Комитет.