Нижние уровни. Александр Андреевич Лобанов

от только что выпитого пива и вовсе придаёт мне загадочной брутальности. Но вот выдержит ли мир двух подобных раздолбаев?

      – Я… я… – девочка совсем растерялась и с писком унеслась вглубь бара.

      – Совсем девчонку засмущал, – укоризненно заметила Блэкджек, продолжив цокать копытцами. – Что, малышка не может безответно влюбиться в героя? Может, ты её когда-то спас и не заметил?

      – Может, – пожал я плечами. А затем высокопарно выдал: – В любом случае, пока имеются такие, как она, у меня есть силы быть Критиком, – хотя в голове крутилась мысль: “И что это вообще было?”

      Плотная бархатная занавесь складками отделила нас от основного помещения, оставив лишь узенькую полоску света, через которую Блэкджек наблюдала за порядком в своём заведении.

      – Ты ведь понимаешь, что я тогда просто пошутила? – строго уточнила Блэкджек, аккуратно сложив копытца на диванчике и устроившись на них сверху. – Я бросила это в шутку, не более. На самом деле это плохая идея. Даже не так, кошмарная. Почти самоубийственная.

      – Мой любимый вид идей… – пробормотал я, пытаясь подбодрить себя, ибо не был уверен в правильности затеи. Но говорил я решительно: – Просто скажи, это осуществимо? Возможно ли разделить душу между мной и Фениксом, чтобы у него появилась своя воля?

      Блэкджек замолкла, а вот я заёрзал на месте. Находиться в картине всегда странно и слегка дискомфортно. Даже сейчас, сидя за занавеской на диванчике у деревянного стола, я волей-неволей замечал разные детали: штрихи кисти на ткани, чуть разнотонные и отличающиеся по ширине; поверхность стола, твёрдую, как дерево, и при этом слегка маслянистую на ощупь; даже диванчик пах не кожей или прошлыми посетителями, а акриловой краской.

      – Ты веришь, что это возможно? – наконец спросила Блэкджек, и я уверенно кивнул. Тогда собеседница продолжила. – Собственно, если бы не верил, то не пришёл бы. И такой же ход есть во многих произведениях. А если во что-то люди верят…

      – То это существует, – закончил я. – И ты мне поможешь?

      – Лучшая моя помощь – отговорить тебя от этой дурацкой затеи! Ты ведь понимаешь, что Брут бы не одобрил подобное! Глупо рисковать и собой, и Хугином!

      – Брут помог воплотиться моему Фениксу. И он не оставил никаких инструкций. Никаких советов. Ничего. Он просто бросил меня с ним. И теперь мне разбираться, как поступать, – сквозь зубы заметил я.

      Упоминать о том, что именно переданный через Машу совет Брута заставил меня поспешить и решиться действовать, а не просто ждать неизвестно чего, я не стал. Так же как и о том, что искать помощи у Блэкджек меня надоумил всё тот же разговор.

      Я и так после дела с Янтарной комнатой разоткровенничался с пони. В сердцах высказался, как меня задело, что Феникс так и не помог мне в последнем бою. Нет, я, конечно, обрадовался, что у него имелись эмоции и, возможно, свои мысли, которые привели к этому решению. Но то, что я не мог их понять, услышать и обговорить, меня сильно ранило.

      Блэкджек честно пыталась поддержать,