Дневная звезда. Евгений Петраш

она зажмурила оба глаза, а потом, широко распахнув один из них, посмотрела в окуляр.

      – Ну как, вы видите луну? – поинтересовался Смит, отойдя на два шага и философски сложив руки на груди.

      – Вижу… – честно ответила ему Эйли.

      Она в тот миг видела луну так крупно, как она и не ожидала увидеть. Огромное бледно-желтое пятно, рассеченное и взрытое, отчаянно скачущее во всех направлениях потому, поняла Эйли, что телескоп крепился не совсем прочно и дрожал то ли от ветра, немного качающего башню, то ли от нее, Эйли, дрожащей в глубине души от восхищения. Но вот что поразило Эйли до самых кончиков волос, (как она сама любила говорить): это было большое изображение луны, во весь обзор ее глаз, такое, что едва умещалось в картинку телескопа, но при этом все эти трещины, все эти впадины, кратеры, эти ветвящиеся черные линии на самой границе, где темнота сглатывала четверть диска – все это была та луна, настоящая, не нарисованная – та, которую можно потрогать! И Эйли действительно представила себе, что вот сейчас, в этот самый миг она протянет вперед руку, чтобы осторожно коснуться пальцем этой огромной и светлой луны, протянет – и непременно коснется, нарушив все законы здравого смысла, все то, что ей говорили взрослые умные люди столько лет и что столько лет видела она сама.

      Но нет, она не протянула руку и не коснулась. Хотя сделала бы это непременно, если бы была одна – теперь же она чувствовала, что Смит стоит рядом.

      – Ну как, вам это нравится? – спросил он ее.

      – Да… Можно, я еще посмотрю?..

      – Пожалуйста.

      Смит пожал плечами и осторожно отошел к столу. Его шаги резко отозвались для Эйли: у нее перед глазами луна несколько раз так скакнула, что едва не вылетела из поля зрения. Эйли поморщилась, но обрадовавшись, что все-таки не потеряла свое чудо, продолжала разглядывать его в подробностях.

      Смит начертил несколько знаков на своих листах, нагнувшись над столом, и сказал:

      – Вот и все дела.

      – Скажите, скажите, а это почему везде круг по краям гладкий, а в одном месте – будто кусок луны оторвали, как от листка бумаги?..

      – Это граница дня и ночи, там такие неровности из-за того, что поверхность луны неровная.

      Смит улыбнулся и посмотрел на Эйли.

      – Смотрите сколько захочется. Только знайте: долго не получится.

      Это был, наверное, первый раз, когда он внимательно на нее смотрел. До того он только пробегал по ней взглядом, как это только и возможно в разговоре, выделяя то глаза, то говорящие губы, то пальцы рук, то ее общие контуры, то какие-то детали одежды, и то сделать было сложно, потому что Эйли редко стояла на одном месте и почти постоянно двигалась, сложно было поймать ее глазами и рассмотреть. Теперь же он видел ее полностью, и только теперь по-настоящему всмотрелся в нее.

      Вот она стоит, согнувшись у телескопа, щурясь и прижимаясь глазом к окуляру, будто чем ближе она к нему прижмется, тем лучше будет видно луну. Одной рукой она держит трубку