Курсант. Назад в СССР 7. Рафаэль Дамиров

вы не будете проверять эту информацию? – с некоторым возмущением воскликнул худрук.

      – Вряд ли. Мало ли, за что его там задержали. За какое-нибудь мелкое хулиганство, скорее всего.

      Чернопольский с хитрым видом покачал головой и даже как-то вздохнул – мол, боже, какие плоские фантазии.

      – Нет, – Валентин Савельевич действительно будто оскорбился моим предположением, – Вы не знали Артура. Он слишком себя любил и никогда до пьяного дебоша не опускался. – Говорят, там скверная история с ним приключилась. В этом самом Зеленоярске.

      – Какая?

      – Вы же из милиции, а не я… Вот и узнайте. Только после возвращения из Зеленоярска Дицони сам не свой был почти неделю. Уж не знаю, что там с ним приключилось, он никому не рассказывал.

      – Спасибо, Валентин Савельевич, мы обязательно проверим этот факт.

* * *

      – Привез? – Горох встретил Каткова пытливым взглядом.

      Тот, раздувая щеки и борясь с одышкой после преодоления ступенек, вошел в кабинет, радостно размахивая портфелем.

      – Так точно, Никита Егорович, на Пятницкую в НИИ смотался, заключение забрал.

      – Быстро они состряпали, – одобрительно закивал следователь. – Два дня только прошло. Могут, когда хотят. Ну давай уже, доставай, что там медики написали.

      Горохов чуть ли не выхватил из рук криминалиста бумаги, отлистал в конец документа и жадно пробежал глазами вывод:

      – Все так, как при предварительном осмотре. Причина смерти – колото-резаное повреждение грудной клетки с повреждением левого желудочка. Удар однократный, с погружением однолезвийного клинка в объект на глубину чуть более двадцати сантиметров. А это значит, что рука убийцы твердая. Есть силушка.

      – А что насчет живота? – спросил я.

      – Порез поверхностный. Без проникновения в брюшную полость.

      – Жаль, – сокрушался Погодин.

      – Почему? – с удивлением уставился на него Горохов.

      – Я думал, может, у цыгана в животе камешки были. Тогда бы мотив был ясен.

      – Это явно не ограбление, – кивнул Горохов. – Если Луцкая не врет, в ту ночь кто-то целенаправленно пришел убивать Дицони.

      – Вы ей верите, Никита Егорович? – спросил Погодин. – Почему тогда он оставил в живых свидетельницу?

      – Видно, совсем уверен в своей неуязвимости, – Горохов задумчиво зажевал кончик галстука, который до этого мусолил в руке. – Либо за ним кто-то стоит очень влиятельный. Либо…

      – Либо, – за следователя продолжила Света, – он считает себя правым. Уверен в своих поступках и никогда не раскаивается. Такое бывает у психопатов. Люди в их жизни – лишь пешки, которыми они манипулируют.

      – Вот только психов нам не хватало, Светлана Валерьевна, – вздохнул Горохов.

      – Не псих, а психопат. Это человек с патологией в самом характере, проще говоря, он обделен совестью и моральными качествами. В наборе его чувств нет любви и привязанности. Он вступает в контакт только для получения необходимого ему ресурса. Например, денег, материальных благ и получения эмоций