Крысиная возня. Записки реабилитанта. Андрей В.

дедушки, бабушки, ночевали консультанты, и комнаты для хозяйственных нужд.

      Так вот, посадили меня в грот. На улице в тот момент стояло лето, июнь – в Брянске в июне бывает до +35 градусов. Помещение не проветривалось, так как все двери и окна были закупорены во избежание побега, так что в столовой за обедом температура ощущалась на все +50 градусов. Поэтому после тарелки горячего супа я вылезал из-за стола мокрый насквозь – будто принял душ прямо в одежде.

      Первый месяц я почти не ел, не брал добавку и даже дополнительную пайку хлеба не получал, так как кухня была ужасна, да и аппетита совсем не было.

      Глава 2

      Первые дни

      Сатана не вспомнит, как дотлел бычок,

      У скрипки Страдивари сломан был смычок,

      В панике трясется конченый торчок,

      Что за дурачина прикручивал крючок?

      Первые дни я находился на «поддержке» с Сашей Ж. Ему было 54 года, он был лет на десять старше меня. Невысокого роста, с карими колючими глазками, коротко стриженый и с бородой, как у моджахеда. На тот момент он находился в Центре около полугода и сам не знал, на сколько ему еще придется задержаться в этой богадельне.

      Сарказму и иронии его не было предела. Практически на все мои недовольства он отвечал фразой: «А не надо было бухать!» Тогда я не придавал значения этим словам, но потом понял весь их волшебный смысл. Практически на все претензии резидентов можно было отвечать этой универсальной фразой.

      Перекур отменили – «Не надо было бухать, и курил бы дома в свое удовольствие».

      Воду отключили – «Не надо было бухать, и мылся бы дома, сколько хочешь».

      Полотенца воняют после стирки – «Не надо было бухать, и полотенца были бы чистенькие и пахли бы свежестью».

      Звонка домой лишили – «Не надо было бухать».

      Уборка два раза в день – то же самое.

      В общем, сидели мы с Сашей Ж. дней девять в комнате, выходя только на перекуры и приемы пищи, поэтому другого варианта, кроме как стать с ним друзьями, у меня не было. В эти дни мы говорили обо всем. Я рассказывал про старую реабилитацию, жаловался на еду, да и вообще вспоминал разные моменты своей жизни. Он тоже рассказывал о себе. Про небольшой строительный бизнес, про инсульт, про яркие путешествия, про свою гражданскую жену и гражданскую дочь, которые и заказали его в реабилитацию. Жену он так и называл – «заказ».

      Нужно сказать, что я ему стал доверять, как никому другому, и, как оказалось, не зря.

      По вечерам, где-то после семи, к нам в комнату заходил какой-то странный, но очень колоритный тип. Его звали Серега С.

      Серега С. был панком. Настоящим панком. Он любил выпить, уколоться героином, концерты панковской музыки, работать руками, и еще он любил свою жену с библейским именем Ева. По всему телу, кроме лица, у него были татуировки, только не тюремные, а разноцветные и прикольные. А в ушах у него были дырки, в которые были засунуты кольца-тоннели.

      Любимым словом Сереги было слово «блевань». Причем этим словом он мог выразить как неудовольствие, так