Право талиона. Валерий Черных

лись варианты. Сейчас вариантов, похоже, не имелось. Метрах в двухстах от него валялись останки вертолёта, на котором он был пассажиром. Пилот погиб при падении – его лицо было изуродовано острым куском обшивки, в груди торчал металлический обломок, покрытый запекшимися сгустками крови. Подозревая, что это бесполезно, пассажир все же попытался нащупать у него пульс, но убедившись, что пилот мёртв, стал выбираться наружу. Превозмогая боль в груди и левой ноге, на адреналине, бушевавшем в крови от страха, он совершил бросок на двести метров. Преодолев это расстояние, обеспечившее, как ему казалось, полную безопасность при возможном взрыве топливного бака, пассажир окончательно выбился из сил, рухнул навзничь и мгновенно отключился.

      За время, проведённое в забытьи, мужчина ещё больше ослаб. Сейчас каждое, даже незначительное движение давалось ему с огромным трудом и сопровождалось острыми приступами боли в груди. Ещё донимал холод, который начал ощущаться по-настоящему. Он проникал сквозь тонкую куртку, пробирал до самых костей, дополнительно сковывая израненное тело. С момента аварии прошло уже более шести часов. Похоже, взрыв так и не произошёл. По крайней мере, все его попытки разглядеть хоть какие-либо признаки пожара в сгустившейся темноте оказались тщетными. Как он ни пялился, напрягая зрение, в сторону лежавшего за деревьями вертолёта, ему не удалось заметить ни огонька, ни искорки. Обострившийся в темноте слух чутко улавливал каждый шорох. То ли это мелкие ночные зверьки выбрались на охоту, то ли слабые порывы ветра играли хвоей вековых сосен, обступивших поляну и усугублявших ночной мрак. Где-то рядом ухнула ночная птица, что-то негромко хрустнуло, раздался тяжёлый вздох – затем разом всё стихло, чтобы через секунды возобновиться вновь. Дрожащей рукой человек достал из кармана куртки пистолет, сжал его рукоять так, что побелели костяшки пальцев, и попытался приподняться. Остро резануло в рёбрах, перед глазами рассыпались небольшие сверкающие точки. Слабо вскрикнув, он откинулся навзничь от приступа боли. Под закрытыми веками продолжали плясать белые искорки. Человек хрипло выдохнул, прислушался и ему показалось, что совсем рядом отчетливо раздались мягкие шаги, как будто кто-то обутый в валенки подкрался и остановился неподалеку. Затем вновь пошел, явно приближаясь. Послышалось тяжёлое дыхание, а еще через секунду частое сопение зверя, обнюхивающего его лицо. В ноздри ударил мерзкий запах влажной шерсти и смрадное дыхание. Когда щеки коснулся мокрый кончик носа, человек осторожно приоткрыл глаза: мелькнули огромные белые клыки… Страх сковал тело и разум, секунды растянулись в бесконечность. Кровь мерными ударами пыталась взломать виски, сердце бухало в груди, словно молот… Мужчина резко вздёрнул правую руку с пистолетом и спустил курок. Он продолжал нажимать его, даже когда затвор замер в крайнем заднем положении, что говорило об опустошенной обойме. Все семнадцать патронов были израсходованы и, естественно, попали в цель, которой оказалась голова зверя. Тёплая кровь толчками вырывалась из шеи хищника и заливала грудь человека, тонкими струйками просачиваясь сквозь молнию стёганной куртки из полиэстера. В чаще вновь послышались чьи-то шаги. Раненый в панике попытался столкнуть с себя тушу и дотянуться до кармана, где лежала запасная обойма, но боль дала знать о себе с новой силой. Она рванулась от груди в мозг, и его сознание тут же провалилось в тёмную бездну.

      Между деревьями метались лучи двух фонарей. Один из них прошёлся по краю поляны, скользнул на середину и замер на безжизненной туше огромного медведя.

      – Дед! – прозвучал на опушке молодой женский голос. – Нашла!

      Скользя по траве, луч двинулся к мёртвому зверю, где замер, а затем медленно обвёл лежащих на земле человека и медведя. В дальних кустах задергался второй луч, вскоре он приблизился, прошёлся по телам, и старческий мужской голос объявил из темноты:

      – Похоже, мужик того… Задавил его мишка.

      Девушка, положив на землю фонарь, опустилась на колени возле лежащего на земле человека, приподняла морду медведя, залезла рукой под ворот куртки незнакомца, замерла и спустя несколько секунд сообщила:

      – Жив. Пульс хорошо прощупывается. Помоги вытащить его.

      Старик наклонился, просунул руки подмышки мужчине, и когда девушка, используя карабин как рычаг, приподняла тушу медведя, вытащил из-под неё бесчувственное тело. Девушка расстегнула молнию на груди раненого и стала осторожными касаниями ощупывать его. Человек дёрнулся, хрипло застонал, но глаза его остались закрытыми.

      – Что-то с рёбрами, – констатировала девушка, поднимаясь на ноги.

      – Да и башка, похоже, пробита, – добавил старик, указывая на лоб мужчины с засохшей кровью. – Видимо, хорошо приложился. Придётся нести его.

      Он зашагал в лес и вскоре вернулся с двумя длинными шестами и охапкой коротких палок. Порывшись в своём рюкзаке, извлёк оттуда моток верёвки, ножом нарезал с десяток полуметровых кусков и принялся сооружать решётку под носилки. Готовые носился он накрыл брезентовым плащом, осмотрел дело рук своих и удовлетворённо крякнул.

      – До заимки почти два километра, – задумчиво протянул старик, с сомнением глядя на спутницу. – Сдюжишь тащить его?

      – А