Валентин. Дана Делон

Эммы сойдет с ума от жизни в этом районе. Тут никто никогда не спит.

      – Я даже купила диетические начос! – продолжает свой спор Анабель и поднимает на нас расфокусированный взгляд. – Что? Я не стану есть на ночь креп!

      Видимо, она каким-то образом не заметила эпизод с парнями. В ее гороскопе на сегодня это не значилось.

      – Станешь-станешь, и твое пузико скажет тебе спасибо за ночное обжорство, – стоит на своем Эмма.

      Анабель закатывает глаза:

      – Я с вами вообще никогда не похудею.

      – Поесть было твоей идеей! – возмущенно напоминает Эмма.

      – Так я планировала съесть что-то легкое, – продолжает препираться Анабель.

      – В два часа ночи? Серьезно же ты намерена похудеть, – невозмутимо и безжалостно бросает наш любимый бьюти-блогер.

      Я устала от их спора, а потому, взяв каждую за руку, решаю их примирить. Будто дети малые, ей-богу.

      – Все-все, не спорьте. Уверена, там есть полезные блинчики из гречневой муки и всякие безглютеновые штучки, которые так любит Анабель.

      Перед блинной нет очереди, и пока Анабель мучает уставшего продавца вопросами о глютене и количестве калорий, мы с Эммой терпеливо ждем.

      – Мне кажется или от слова «глютен» у него начинается нервный тик? – полушепотом спрашивает она.

      И это действительно так, он смотрит на Анабель как на раздражающего ребенка, который ничего не смыслит в еде. Морщины у него на лбу становятся все глубже и глубже, а брови ползут вверх и доходят до самой линии роста волос… стоит отметить, что голова у него лысая!

      – Конечно, он сидит и думает: «Я француз, я на девяносто процентов состою из глютена! Круассан, багет и креп! – шучу я. – О чем говорит эта ненормальная?»

      Эмма тихо посмеивается и добавляет гнусавым голосом:

      – «А оставшиеся десять процентов – это вино!» – Ее указательный палец тычет в темное беззвездное небо, а на лице такая беззаботная улыбка, что хочется даже сфотографировать. Есть уютные, комфортные люди, и Эмма для меня именно такая.

      – Ох уж эти клише, – покачивая головой, говорю я.

      – Но они весьма правдивые. – Эмма поигрывает бровями и тут же добавляет: – Кроме единственного! Беретов.

      Глядя на то, как на балконе первого этажа, забыв обо всем на свете, целуется парочка, я цокаю языком и отвожу взгляд.

      – Это пока мода не вернулась. Но береты уже подкрадываются к нам! – сообщаю я, а у самой от увиденного счастья становится немного тоскливо на душе. Хочется почувствовать теплые губы и спрятаться в этом мгновении от всего мира.

      Эмма тем временем наигранно накручивает локон на палец и, не замечая перемены в моем настроении, продолжает:

      – О-ля-ля, наконец мы станем настоящими француженками!

      Она так смешно кривляется, что я не выдерживаю и смеюсь в голос. Как же мне нужен был такой вечер! В компании родных людей, с которыми пребываешь на одной волне, когда можно шутить и говорить все, что вздумается. И когда одиночество и тоска отпускают.

      – Мадемуазель! – неожиданно гремит мужчина в крепри, и Анабель съеживается