Копье Пустыни. Питер Бретт

дживах. Напротив Джардира сидел Ашан, его духовный советник. Шанджат, сменивший Джардира на посту кай’шарума его отряда, сидел по правую руку, Хасик, личный телохранитель, – по левую.

      – Сколько мы потеряли прошлой ночью? – спросил Джардир за чаем.

      – Четырех, первый боец, – ответил Ашан.

      – Каджи потеряли четырех? – удивился Джардир.

      Ашан улыбнулся:

      – Нет, мой друг. Красия потеряла четырех. Двух воинов-наживок и двух дозорных. Все даль’шарумы увидели рассвет в блеске славы.

      Джардир улыбнулся. С тех пор как он стал шарум ка, еженощные потери сократились, а демоны гибли сотнями.

      – А алагай? Многие ли увидели солнце?

      – Больше пяти сотен, – ответил Ашан.

      Джардир засмеялся. В действительности и две набралось бы с трудом, поскольку каждое племя преувеличивало свои заслуги, но и это было прекрасным результатом, даже не снившимся предыдущему шарум ка.

      – Племена на восьмом уровне так и не обрели славы, – сообщил Ашан. – Мы подумываем оставить ворота Лабиринта открытыми дольше, чтобы алагай хватило на всех.

      Джардир кивнул:

      – На десять минут. Если не хватит, завтра добавьте еще десять. Сегодня я буду осматривать новые скорпионы и камнеметы на стенах.

      Ашан поклонился:

      – Как прикажет шарум ка.

      После ужина они отправились в Шарик Хора, где Дамаджи превознесли их успехи и даровали благословение на грядущую битву. Воины выступили в Лабиринт. Джардир задержал двоих своих помощников.

      – Хасик, сегодня ночью ты наденешь белый тюрбан, – велел Джардир.

      Глаза Хасика вспыхнули.

      – Как прикажет шарум ка, – поклонился он.

      – Ты, верно, шутишь! – воскликнул Ашан. – Позволить даль’шаруму изображать шарум ка значит нарушить наши священные клятвы!

      – Вздор. В Эведжахе говорится, что Каджи часто играл в подобные игры, когда не хотел, чтобы о его передвижениях стало известно.

      – Прошу прощения, первый боец, но ты не Избавитель, – заметил Ашан.

      Джардир улыбнулся:

      – Возможно. Но разве Шар’Дама Ка оставил нам Эведжах не в назидание?

      Ашан нахмурился:

      – А если Хасика разоблачат?

      – Не разоблачат. В ночном покрывале пращники его не узнают, поскольку редко видят меня вблизи. Зато все увидят Хасика на стенах, и шарумы не заподозрят, что меня не было ночью в Лабиринте.

      – Если ты ошибаешься, его казнят, – предостерег Ашан.

      Джардир пожал плечами:

      – Хасик убил сотни алагай. Если такова его судьба, он откроет глаза в раю.

      – Я не боюсь, шарум ка, – заверил Хасик.

      Ашан фыркнул.

      – Только дураки ничего не боятся, – пробормотал он. – И куда ты пойдешь, пока все думают, будто ты на стене?

      – А это мое дело. – Джардир забрал у Хасика черный тюрбан и повязал покрывало.

      По ночам на улицах Форта Красии царила тишина. Все настоящие мужчины сражались, а жалкие хаффиты, женщины и дети запирались в Подземном городе. Как и у других городских