Год теней. Клэр Легран

нижнее бельё, где никто не стал бы их искать, я направилась в вестибюль к большой лестнице. Сегодня я планировала сделать эскизы ступеней, а это казалось непростой задачей, поскольку лестница была изогнутой.

      Проходя по западному фойе, я заглянула в открытые двери зала.

      На сцене копошилась группа людей, переговариваясь, расставляя пюпитры и задувая тёплый воздух в холодные металлические трубы инструментов.

      Музыканты вернулись.

      Летом оркестранты всегда были в отпуске, подобно футболистам, которые не играют весной. Некоторые коллективы выступали и в летние месяцы, но на особых мероприятиях, например на поп-концертах и детских представлениях.

      У нас, однако, денег на это не было. Филармония на лето закрывалась, лишь иногда Маэстро приходил сюда покопаться в музыкальной библиотеке и «отдохнуть в тишине и спокойствии». Я не понимала, от чего именно он хотел отдохнуть, в нашем доме царила полная тишина с того самого утра, когда ушла мама, – тогда я проснулась и нашла Маэстро за кухонным столом: он сидел опустив голову на руки, а перед ним стояла чашка холодного кофе.

      Обычно я подходила поздороваться с музыкантами – обнять Хильду Хайтауэр, позволить Ричарду Эшли взъерошить мне волосы, отчего в животе у меня всегда порхали бабочки, поскольку он ещё и улыбался мне.

      Но не сегодня. Сегодня я осталась в тени. Если оркестранты ещё не знают, что мы продали дом и переехали в филармонию, то скоро им станет это известно. А я не хочу, чтобы они смотрели на меня с сожалением, не хочу слушать их сочувственные слова или, ещё хуже, уверения, что всё образуется.

      Тут я услышала голоса из другого конца фойе и скользнула за колонну у стены. Из-за угла появились Маэстро и Ричард Эшли.

      – Маэстро, ты шутишь, – говорил Ричард с разгневанным видом. – Это неподходящее место для жизни двенадцатилетней девочки, не говоря уже о восьмидесятилетней старушке.

      – Я ничего не мог поделать, – ответил Маэстро.

      Некоторые музыканты на сцене застыли, услышав разговор на повышенных тонах. Маэстро хлопнул в ладоши:

      – Что вы уставились? Начинаем в пять!

      – Отто, – прошептал Ричард, – неужели всё действительно настолько плохо?

      – Да. – Маэстро провёл руками по сальным чёрным волосам. – Если этот сезон пойдёт так же безуспешно, как предыдущий… я не знаю, что будет. Перспективы финансирования скверные. Пожертвования прекратились. Даже у наших постоянных спонсоров теперь нет денег. – Он сунул руки в карманы. – Нам нужен всего год, чтобы снова встать на ноги, и тогда дела пойдут на лад. В следующем году положение улучшится, и я снова перевезу Оливию и её бабушку в пригород. Нам нужно чуть-чуть времени.

      – Ты правда думаешь, что в этом году что-то изменится? – спросил Ричард.

      Маэстро, ничего не ответив, взглянул на него и зашагал к сцене.

      Когда он ушёл, Ричард вздохнул. Я, видимо, пошевелилась, потому что он сощурился и заглянул за колонну.

      – Оливия! – Он одарил меня блестящей улыбкой, которой мама всегда советовала мне остерегаться: