Жемчужина для кумихо. Татьяна Ткачук

чение ста дней; человек, узнавший её как кумихо, когда она будет в человеческом облике, сохранит эту тайну в течение десяти лет; к первому условию иногда добавляется требование оказывать помощь любому человеку, который будет нуждаться в этом.

      Легенда о лисе-оборотне встречается во многих странах Азии. И в каждой из них лиса обретает свои особенные черты. В корейском фольклоре кумихо – это лиса с девятью хвостами, которая способна превращаться в человека.

      В самых древних легендах кумихо были в основном доброжелательны к людям, но в какой-то момент характер девятихвостой лисицы изменился. В эпоху расцвета государства Силла, то есть в период примерно с IV по IX века н. э., лис изображали в виде красивых девушек, соблазняющих, а затем убивающих мужчин, чтобы забрать их печень или сердце – именно так кумихо получают возможность стать человеком. Кумихо раньше ассоциировалась со злыми силами, пороком и вредительством, лисица питалась печенью и сердцами людей и с помощью «лисьей бусины» отнимала энергию у своих жертв.

      Только у корейских кумихо существуют "бусины" /«Лисья бусина» – ёу кусыль (корейск.)/. В бусинах хранится не то душа, не то жизненная сила кумихо. С помощью такой бусины кумихо может спасти чью-то жизнь, "одолжив" ее магическим образом. Однако потеря такой бусины и даже ее временное отсутствие опасна для кумихо и лишает ее сил. По-видимому, в мифе отражены древние представления о хранилищах души и, в целом, возможность души существовать раздельно с человеком. Но, к сожалению, как выглядит такая бусина – трудно сказать. В фильмах ее показывают чаще как туман или огоньки, перелетающие от одного персонажа к другому. Но иногда описывают в книгах как обычную бусину – красную или оранжевую.

      На кумихо в облике человека всегда агрессивно реагируют охотничьи собаки, чующие запах лисы, поскольку сущность у кумихо всё равно остаётся лисьей.

      Оборотень-лис – страшное и одновременно красивое поверье, дошедшее до современных корейцев из древних легенд.

      Вся вышеуказанная информация общедоступна и взята из Всемирной Паутины.

      Моя история кумихо – чистой воды вымысел, игра моего воображения, порождение авторской фантазии. Так ее и следует воспринимать – как сказку или фантазию.

      Пролог

      Девушка сидела на парковой скамейке, подставив лицо уже нежарким, скупым лучам октябрьского солнца, прикрыв глаза и почти очистив голову от мыслей. Она откинулась на спинку скамьи, опустила ресницы, с наслаждением вдыхая прохладный чистый воздух, умиротворяясь окружающей тишиной.

      – Меня ждёшь?

      Знакомый голос прозвучал, как гром среди ясного неба, заставив девушку вздрогнуть и выскользнуть из своей задумчивости. Но еще несколько долгих секунд она не решалась открыть глаза, не в силах решить – прозвучало это на самом деле или было всего лишь ее галлюцинацией.

      – Так злишься, что даже не хочешь смотреть на меня?.. – прозвучало вкрадчиво. И только тогда она, наконец, широко распахнула глаза.

      Все-таки мужчина, заговоривший с ней, был реальным. Её любовь и боль. Тот, которого она, как думала, рыдая ночами в подушку, потеряла навсегда.

      – Ты!.. – она вскочила и теперь стояла перед ним, очень близко, так близко, что стоило ей податься вперед – и тела их соприкоснутся. – Это, правда, ты?..

      – Я, милая! Ты как?..

      – Плохо!..

      – Прости, родная!..

      – Ты бросил меня!.. Солгал, что не позволишь никому обидеть, а сам…

      – Прости, – вновь мягко повторил мужчина. – Так получилось…

      Глава 1

      За три месяца до этого

      Ей снилось что-то очень приятное. Она лежала на большой белоснежной шкуре, и длинный, густой, шелковисто-мягкий мех щекотал ее обнаженное тело.

      Странная, тягучая, очень необычная мелодия флейты звучала, казалось, где-то на заднем плане, неким фоном, не мешающим, а как будто, наоборот, еще сильнее подчеркивающим атмосферу окружающего пространства. Но тело непостижимым образом отзывалось на эти переливы, пуская по коже томительные волны возбуждения, заставляя даже пальчики на ногах непроизвольно поджиматься.

      А еще были чьи-то руки – смуглые, с длинными пальцами с удлиненными овальными ногтями, с большими горячими ладонями, которые бесстыдно и так чувственно скользили по ее телу, обводя его изгибы, поглаживая, дразня, щекоча игриво, заставляя кожу покрываться мириадами мурашек, а мышцы – непроизвольно сокращаться от прикосновений.

      Было щекотно и томительно, сладко и противоречиво. Хотелось одновременно оттолкнуть эти коварные руки, чтобы они перестали, наконец, мучить ее, и в то же самое время закинуть собственные руки вверх, за спину (тоже, кстати, обнаженную) хозяина наглых рук и прижаться к нему так тесно, чтобы ни миллиметра не осталось между ними. Хотелось вжиматься в его твердую грудь (а почему, кстати, она решила, что грудь его твердая?), да так, чтобы ее собственные полушария с внезапно ставшими невероятно чувствительными вершинками сплющились, находя как можно больше точек соприкосновения с кожей мужчины.

      Во