Таня Гроттер и колодец Посейдона. Дмитрий Емец

Дача взятки должностному лицу! Ссылка в копи к гномам до трех лет! Сейчас вызову дежурный караул! – воодушевился циклоп.

      – Смотри, окорок заберу! – раздраженно сказал Шурасик.

      Пельменник перестал буравить его единственным глазом и взял окорок.

      – Совсем народ шутки перестал понимать!.. Слышь, ты там скажи ребятам, чтоб в другой раз пива приносили. А то на сушняк ничего не лезет, – зевнул он и убрал ногу.

      Шурасик вышел в парк, примыкавший к пруду. Пруд стабильно пованивал тиной. Шумел камыш. Деревья гнулись. Ночка темная была. Короче, пейзаж. А пейзажи в приличных книжках принято или пропускать, или списывать у Тургенева, зная, что их все равно пропустят. В тине что-то странно булькало – то ли водяной гонял лягушек, то ли резвились русалки, которым днепровские омуты с их черными дырами-телепортами принесли утопшего водолаза. «Папа, папа, наши сети притащили мертвеца!» В лицо Шурасику подул ветер и коварно шепнул: «Май, ветер, любовь!»

      – Я проинформирован, – буркнул Шурасик.

      Вдоль темной, шевелящейся от ветра травы неторопливо текли куда-то поручик Ржевский и Недолеченная Дама.

      – Нет, нет, нет и нет! Отстань! – отбрыкивался поручик.

      – Ну не хочешь новый мундир – не надо! Носи хотя бы эполеты! – настаивала Дама.

      – Нет!

      – Ну, пупсик! Не упрямься!

      – Сказано тебе: от-вянь!

      – Хорошо. Не хочешь выглядеть достойно – будь всеобщим посмешищем. Тогда хотя бы не носи в спине эти пошлые ножики! Что за нелепый способ самоутверждаться? Ты уже взрослый мужчина! Образумься, Вольдемар! Не заставляй меня краснеть!

      Чаша терпения поручика Ржевского, и без того крохотная, как водочная рюмка, окончательно переполнилась.

      – А-а-а-а! Не называй меня Вольдемаром! Я тебя придушу! – завопил Ржевский и, кинувшись к жене, попытался вцепиться пальцами в ее призрачное горло. Разумеется, это ровным счетом ни к чему не привело.

      Недолеченная Дама отнеслась к выходке поручика с полнейшим равнодушием. Она лишь покосилась на Шурасика и холодно сказала мужу:

      – Стыдись, Вольдемар! Здесь посторонние! Оставь излишки своей внутренней культуры для узкого семейного круга!

      Поручик обернулся, подплыл по воздуху к Шурасику и заговорщицки зашептал ему на ухо:

      – Слышь, Шурасик, не в службу, а в дружбу! Век тебе ночью являться не буду!.. Дрыгни мою супругу, а?

      – Чего?

      – Ну, как ты не понимаешь? Запусти в нее дрыгусом ! А то она третьи сутки меня пилит! Пользуется тем, что ее даже придушить нельзя, летает и на мозги капает! Еще немного, и я просто испарюсь! Тибидохс осиротеет без моего шарма!

      – Да ну… Неохота мне сейчас магию применять. Еще Поклеп засечет в саду искры и выскочит разбираться, – отказался Шурасик.

      – Шурасик, пожалуйста! Никогда тебя больше не попрошу! Прям до зарезу нужно! – Ржевский перестал шептать и тревожно взглянул на жену.

      – …туда, где никто не будет видеть позора, которым обременила меня жестокая судьба! Туда, где я смогу заточить