Жанна – дурак!. Федор Галич

ед тем, как в чёрном свете меня представят…

      А началось всё с того, как вышедшая мне навстречу из своей дряхлой избушки бабулька, увидев меня, перекрестилась и запричитала…

      – Батюшки, свет, неужто война началась?!

      – А почему вы бабуля решили, что я похож на «разносчика» дурных вестей? – шутливо поинтересовался я.

      – А хрена тебе тут делать тогда?! – округлив глаза, удивлённо спросила бабка. – Нефти у нас тут нет, куриц несущих золотые яйца – тоже. Может, ты хочешь построить у нас здесь банк? Так здесь не живёт никто. А я свои деньги в банке из-под кофе храню. Из нашей глуши те, кто помоложе свалили уж давно. А кто, не успев сбежать в город, корни тут бросил и состарился, так тех по кладбищам разнесли. Я одна тут практически и живу как Робинзон Крузо. Только вот вместо «Пятницы» внучка мне подыхать не даёт. Как я её только от себя не спроваживала. Про городские кино, театры, большие магазины рассказывала. А как внучка подросла, оформилась, сиськи налились, да жопа оттопырилась, так я её даже похабными историями заманить в город пыталась. Съезди мол, посмотри на людей, да себя покажи. Думала, ёкнет что-то в груди у неё и в лобке зачешется. А ей нипочём! Уставилась на меня, как овца на старые ворота, и ни о каком городе слышать не хочет. Не брошу тебя, говорит, и всё. Представляешь? Как боец – раненного командира. А что ей со мной весёлого-то? Правда, у нас тут в один из домов летом городские приезжают своей компанией, пиво попить, шашлыки пожарить, да в бане баб попарить. Так они её на свои вакханалии не зовут. На кой им внучка моя, коли у них и своих девок хватает? Да и наведываются они совсем редко. А больше здесь ни одной живой души и не бывает. Даже волки от скуки выть перестали, от того, что «пужать» некого, да и ушли в другие, более людные леса. Зато моей корове теперь раздолье. На нервы никто не действует и молоко у неё от этого только жирнее стало, – довольно подметила бабка, и хитро мне подмигнула.

      – А я вот именно такое молочко испить и мечтаю. Я, можно сказать к вашей корове с уравновешенной психикой и сбежал от этих театров и кино. В городе «тёлок» всяких полно, да только нервные они все какие-то, дёрганные, и толку от них, как от козла молока. А такая плодородная как у вас, это сейчас большая редкость и ценность великая.

      – Запутал немного бабушку. Не вкурила я, почему тёлки у вас там недойные? Травку что ли мало кушают?

      – Да потому, бабушка, что курят они травку, а не кушают! И вообще, в городе уже давно мёртвые все. Что еда, что люди.

      – Свят-свят-свят, – запричитала бабка и начала опять креститься. – Как же мёртвые-то?!

      – А вот так. Сердце людям, город в холодный камень превратил. Очерствели они друг к другу и превратились в равнодушных и отмороженных биороботов.

      – Это как снегурочки что ли?! – решила вникнуть в суть разговора бабка.

      – Неет. Снегурочка – добрая! И «растаять» могла! А эти – злые. И их ледяные сердца ничто не способно растопить.

      – А еда, почему мёртвая? – попыталась перевести разговор с биороботов на более понятные для себя темы, бабулька.

      – Потому, что неживая. ИСКУСТВЕННАЯ. Хлеб – не плесневеет, а молоко не киснет. Потому, как не из коровы оно, а из порошка нескисаемого сделано. Люди друг с другом через компьютеры разговаривают, детей в пробирках выращивают как огурцы на подоконниках. А удовольствие от резиновых женщин получают.

      После услышанного, бабка пошатнулась и, облокотившись на меня, побледнев, прошептала:

      – Сынок, а церковь-то в городе есть?

      – Есть.

      – А люди в неё ходят?

      – Ходят.

      – А зачем? – растерянно спросила бабка.

      – Не знаю, бабушка, я ответа на твой вопрос. Наверное, поэтому и приехал к вам, чтобы осмыслить всё и понять, в каком месте мы «перегнули палку» и, превратившись в оборотней, процесс развития обратили в процесс самоуничтожения. Но больше, наверное, не искать смысла в бессмысленном, а пожить настоящей, простой, натуральной, ЖИВОЙ жизнью приехал. Попить натурального молочка, простоквашки, съесть с грядки лучок, собрать настоящих грибов вместо нарезанной резины со вкусом шампиньонов, да подышать чистым лесным воздухом, а не кондиционерным. Если пригодятся в вашем хозяйстве пара крепких, мужских рук, то я с удовольствием обрёл бы покой и пристанище в вашем «женском монастыре».

      – Ну, что ж, на нашем «острове одиночества» нам с «Пятницей» такой забавный «попугай» пригодится. Внучку будешь развлекать своими городскими байками, да и мне будет с кем самогонки выпить. А то в одну-то голову не льётся, а внучка пьянеет быстро и отрубается. И не поговорить с ней толком, и на следующий день она не помощница. Так что оставайся, коли хандры не боишься и печень здоровая, – подмигнув, согласилась бабка и, ткнув мне в правый бок, усмехнулась.

      Так и «причалил» я к этому необитаемому мужчинами острову, окружённому со всех сторон бесконечной тайгой, став «первым парнем на деревне». И пусть в той деревне кроме меня парней не было, но мне было чертовски приятно осознавать свой статус. Проведя краткую экскурсию по дому, бабулька вывела меня во внутренний двор. Представив меня гуляющей по