Вкусные рассказы. Истории, приправленные добротой, теплом души и любовью. Наталья Сысойкина

все эти две недели ходила сама не своя, не зная, куда себя деть. Ведь ждала, письма писала. Ездила даже несколько раз. Но на письма не отвечал, на встречи не приходил. Стыдно было, подвёл себя, семью. Лёгкие деньги поманили. Решил, что без него Таня сможет начать жить с чистого листа. Не учёл, что городок маленький, всё все о друг друге знают.

      – Задушишь, мам, – выворачивался сын, догадавшись, что мать скрывает правду. – А сапоги оставь, пригодятся.

* * *

      Серые, хмурые дни стали сменяться морозными. Временами шёл белый снег, долетал до земли и таял или смешивался с грязью и становился одного с нею цвета.

      Во дворе у Лёнькиного дома всё так же не смолкали ребячьи голоса. Детвора играла в футбол и казаков-разбойников, строила из найденных досок убежище.

      – Лё-ё-ё-ёнь-ка, – заорал мальчишка из первой квартиры, забегая во двор с огромной палкой. Палка мешала бежать быстро, и он её бросил, устремившись в кучу ребятни, разыскивая глазами нужного мальчика. – Папка приехал, беги, идёт к арке.

      У Лёньки от неожиданной вести подкосились ноги, бежал он, как ему казалось медленно, едва передвигая ватными ногами.

      В арке действительно шёл высокий мужчина, такой же жгучий брюнет с чёрными глазами, как у Лёньки.

      – Папка, папка, – тихонько шептал Лёнька. Отца он помнил плохо. Последний раз он видел его в три с половиной года. На фотографиях тот стоял далеко, даже на свадебных фотографиях отец везде получился размыто. Но подбежав, Лёнька понял, что это не отец. Это Виктор, брат матери.

      Мужчина улыбался так широко и радостно, протягивая руки, явно узнав племянника, что Лёнька, не думая, упал в его объятия.

      Мальчишки, бросившиеся к арке за Лёнькой, остановились чуть поодаль.

      – Привет, родной! – мужчина крепко обнимал мальчишку.

      – Смотри, что привёз! – и дядя вытащил из огромного рюкзака клык медведя на кожаном шнурке, – держи! – и Виктор торжественно повесил сувенир на шею мальчику.

      Ребята тут же обступили Лёньку, охая и ухая. Улюлюканье перешло в восторженные возгласы, когда дядя из большого рюкзака достал маленькие унты с бело-серым мехом.

      Лёнька прижал подарок к себе и сжал губы, чтобы не расплакаться. С этого времени во дворе каждый день ребята просили Лёньку дать потрогать клык и унты, когда тот выходил гулять. Унты Лёнька носил и на следующий год, уже без шерстяного носка, который и не был нужен. Правда, в конце зимы пришлось подгибать пальцы, да и мех выглядел не таким уже и белым, но это не смущало мальчика.

      Дома пили чай с вареньем из морошки, долго сидели на кухне, и когда разгорячённый Лёнька стал клевать носом, его отправили спать.

      – Большеваты унты, вернусь на север, давай меньше размером отправлю, – сетовал Виктор.

      Таня замахала руками:

      – Не надо, с шерстяным носком хорошо будут, да и зима только начинается, ножка подрастёт.

      – Сама как? – брат пристально посмотрел на сестру.

      Она опустила глаза, чтобы не выдать навернувшихся слёз. Виктор приехал специально, взял недельный отпуск и прилетел.

      – Ничего, –