Гран да Мари. Олег Александрович Синкевич

/p>

      – Ей свойственно развитие!

      – Упадок завораживает меня куда больше.

      – А как же искусство?

      – Это лишь недуг.

      – Любовь?

      – Иллюзия.

      – Религия?

      – Модная замена убеждениям.

      – Вы скептик!

      – Ни в коем случае! Ведь скептицизм есть начало веры.

      – Кто же вы?

      – Определения суть ограничения.

      – Дайте мне путеводную нить!

      – Нить порвется. И вы заблудитесь в лабиринте…

      ( Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея ).

      Гран да Мари.

      Глава 1.

      – Мсье, извольте спросить. А столь близки были души ваши с этой особой, почему же вы ее не возвратили?

      Комнату наполнял аромат табака что исходил с одиноко тлеющей сигары. Высокого мужчину стоящего и молча наблюдавшего в окно звали Гран. Хлопья снега медленно но верно падали вниз, настолько медленно, что казалось их кто-то придерживает и плавно опускает. Не торопясь отвечать на вопрос своего визави, Гран взял сигару с пепельницы и затянулся. Тысячи мыслей в этот момент проносились у него в голове. Главное чему он научился в течении жизни это – не давать этому потоку мыслей быть громче тишины вокруг. Затянувшись и выпустив дым, Гран твердо но без намека на агрессию утвердил что напарник слушал его не внимательно.

      – Так как же? Нибудь я упустил чего?!

      –Вы упустили главное, Мсье.

      Гран потушил окурок.

      – У меня души то нет.

      Лицо товарища услышавшего это высказывание исказилось в удивлении.

      – У вас и нет души?! Такие поступки о коих говорили вы, бездушный делать то не будет.

      – Только что я убедил вас в правде своих действий. Но поверьте, дорогой, найдутся люди что выслушав эту историю клеймят меня и бесом и бездушным.

      Ветер завывал за окном напевая песнь о предверии рождества. Люди суетно носились по улицам, кто с елью, кто с мешками полными добра и счастья близким. Огни горели и ночь была похожа не на ночь. Но только в комнате Грана время замирало. Минуты казались часами.

      Лоренс (так звали товарища ведущего диалог с Граном) отошел от окна и направился к столу за бутылью вина. Разлив красное сухое по бокалам, он протянул выпивку своему коллеге. Минут эдак десять они молча наблюдали за происходящим на улице не обронив ни слова. После чего первым продолжить диалог решил Лоренс. В его голове все никак не укладывалось высказывание о бездушии. Как так, человек что рассказывает историю с такими деталями и так описывая состояния и чувства других… бездушный!

      – Быть того не может, не согласен!

      Гран в этот момент даже не моргнул, чего сказать о фокусе внимания на друга.

      – Право ваше. И вот нашлось же все таки, с чем в этой истории вы не согласились.

      Гран улыбнулся, покрутил бокал создав воронку и выпил оставшееся в нем вино.

      Заметив как влюблённая пара на улице кружилась обнявшись так, словно это их последняя встреча, Гран указал на них мсье Лоренсу.

      – Ликуют, любят и витают.

      Улыбка на лице Лоренса натянулась сама собой после этих слов.

      – А вон, смотри.

      Теперь же Гран указывал на семью шедшую вблизи.

      – Живут, любят, созидают.

      – А вы поэт, иль я не прав? А? Мсье Лоренс!

      Мсье улыбнулся.

      – Если малость.

      Еще минуту понаблюдав за влюбленными и иногда переводя взгляд на семейную пару, что уже скрывалась из виду за домами, Гран вновь поджег сигару. Дым тонкой струйкой вдарил вверх и вновь заполнил комнату ароматом табака.

      – Лоренс, друг мой. Человек то так устроен, что видит лишь доступное глазам. Семья, влюбленные молодые. А то окно, -Гран указал сигарой на окно в доме стоявшем по правую сторону. – где свеча горит уж третью ночь до рассвета, не видит никто.

      – Что вы хотите этим сказать?

      Мужчина стряхнул пепел с сигары.

      – То, что люди все идеализируют и романтизируют. Но сильнейшая романтизация, любовь, ликование и созидание, сейчас происходит именно в этом самом окне.

      Монотонный шум вокруг, десятки людей ведущих диалог, смех и крик, стоны и плач, давно стало чем-то родным для юной девушки стоящей за барной стойкой. Бывало кто-то выпивал слишком много и в состоянии коем терял контроль, устраивал скандалы и заварушки. Тогда вокруг этого инцидента собиралась толпа и охотно подливала масло в огонь, желая увидеть чем это все закончится. Так проходил день за днем и это затянулось на несколько лет. Бар для юной Мари был вторым домом, а то и занимавшем даже первое место. Ведь в нем у нее было больше родственных душ, а времени для создания уюта у нее было больше именно в баре. Поэтому она охотно протирала пыль и расставляла по местам декорации в свободное время от заказов.