Небесное пламя. Персидский мальчик. Погребальные игры (сборник). Мэри Рено

ей обиды и несправедливости, со слезами кричала, что больше не хочет видеть свет солнца, если и сын покинет ее. Александр сказал, что любит ее, что она и сама хорошо это знает. На такие уговоры всегда уходило много времени. В конце концов – царевич и сам не знал, как это произошло, – они условились, что Александр примет софиста сам, с Леонидом и Фениксом, и вскоре юноша ушел. Он не испытывал ни досады, ни торжества – только полную опустошенность.

      У подножия лестницы его ждал Гефестион. Всегда случалось так, что, если Александру хотелось играть, у Гефестиона под рукой оказывался мяч, если Александра томила жажда, Гефестион тут же протягивал другу кубок. Его внимательная любовь не упускала ни малейшей мелочи. Гефестион не был расчетлив, он просто чувствовал. Теперь, когда Александр спустился вниз и Гефестион увидел его сжатый рот и голубые тени под глазами, им не понадобились слова. Гефестион просто пошел рядом.

      Тропинка увела их вглубь леса. Там, на поляне, лежал поваленный ствол дуба, затянутый оранжевой порослью поганок и кружевом плюща. Гефестион сел, привалившись к дереву спиной. Александр подошел и взял его за руку; через несколько минут он глубоко вздохнул. За все это время не было произнесено ни одного слова.

      – Они говорят, будто любят тебя, – сказал Александр наконец, – и едят поедом.

      Гефестион встревожился. Для него безопаснее избегать слов.

      – Дети принадлежат женщинам, но мужчины уходят своей дорогой. Так говорит моя мать. Она говорит, будто хочет, чтобы я вырос, но на самом деле это не так.

      – Моя хочет, что бы она ни говорила.

      Гефестион придвинулся ближе. Он подумал, что Александр как животное, которого успокаивает прикосновение. И в чем бы царевич ни нуждался, он это получит.

      Несмотря на уединенность места, Александр говорил тихо, как если бы птицы могли подслушать:

      – Ей нужен мужчина, который защищал бы ее. Ты знаешь почему.

      – Да, – кивнул Гефестион.

      – Мать всегда знала, что я буду заботиться о ней. Но сегодня я понял: она думает, что я ей позволю царствовать вместо себя, когда придет мое время. Мы не говорили об этом. Но она поняла, что я сказал «нет».

      Гефестион вздрогнул и похолодел, предчувствуя неладное, но сердце его наполнилось гордостью. Он даже не смел надеяться, что когда-нибудь будет вовлечен в союз против такой могущественной соперницы. Как можно осторожнее подбирая слова, он подтвердил свою преданность.

      – Она плакала. Я заставил ее плакать, – прошептал Александр.

      Он все еще был мертвенно-бледен. Теперь Гефестион нашелся:

      – Она плакала и при родах. Но это было неизбежно. Так и сейчас.

      После долгого молчания Александр спросил:

      – Ты помнишь то, другое, о чем я тебе рассказывал?

      Гефестион кивнул. Это была тайна, о которой они говорили только однажды.

      – Мать обещала поведать мне все… когда-нибудь. Иногда она говорит одно, потом – другое. Мне приснилось,