Котовасия. Круговорот мечтаний. Екатерина Залесская

И я встречаюсь взглядом с маман. Она изумлённо смотрит на меня и чуть сама не выскакивает на ледовую площадку.

      – Простите, дорогая! – виновато смотрю и несусь дальше. Лапы предательски разъезжаются. Но я так просто не сдамся!

      – Сюда! – кричит мне Ангора. Я устремляюсь на резиновое покрытие. А Снежная Королева, спешу заметить, сильно на меня ругаясь, сваливается на лёд. Её ненастоящая корона падает. А зрители взрываются аплодисментами.

      – Кажется, спасен, – улыбаюсь я и заскакиваю на борт арены.

      Овации не стихают. Зрители в восторге. А я что? Я ничего. Просто хотел спокойно посмотреть выступления фигуристов. Кто ж знал, что так всё обернётся! Зато я согрелся после такого выступления.

      – Да, котики мои, – на обратном пути хохочет маман с мужем. – Ну вы и устроили представление! Такого тут ещё не видели!

      – Ещё бы, – муркнул я в ответ и подмигнул Ангоре. – Этот город ещё услышит о Котовасии.

      Холодная картина

      – Вот так, да. Нет! Левее, ой, правее. – Маман пытается объяснить строителям, куда передвинуть шкаф. Именно сегодня наша городская хозяйка решила, что в гостиной Котовасии должно быть граффити на всю стену.

      – М-да, – сомневается Багет, – кажется, на прошлой неделе она говорила, что стены должны быть однотонные, «никаких пёстрых узоров, это уже не модно и будет будоражить котиков».

      – А мне нравится всё яркое и красочное! – Федька выглядывает из нашей комнаты, пытаясь рассмотреть, что же будет на стене.

      Мой читатель наверняка помнит, что Маринка у нас художница, рисует всякое современное – граффити, например. Потому мама и решила её поддержать.

      – Вот тебе целая стена, – говорит, – твори!

      А потом, задумавшись, добавляет:

      – Ну а если не получится, всегда можно покрасить в другой цвет.

      – Ну ма-а-ам, – протягивает Маринка и закатывает глаза.

      Ей-богу, я иногда боюсь, что её глаза так закатятся, что обратно не вернутся.

      И вот сейчас Маринка в дырявом джинсовом комбинезоне, с одной лямкой на плече, рассматривает стену, потом свой планшет (видимо, там эскиз будущего шедевра).

      – А что такое граффити? – интересуется Багет-младший. Явился не запылился. Где его только носило?

      – Это изображения такие, нарисованные краской или чернилами на стенах, – объясняю я.

      – А, так я видел в одном доме такое. Там картины разные, а ещё черными буквами на потолке слова какие-то выцарапаны.

      – Балбес ты, – фыркает на него Багет, – там слова ругательные «выцарапаны» шпаной мелкой. Это не искусство, а наоборот – вредительство!

      – Поди тут разбери, где искусство, а где нет.

      Багетик медленно развернулся и посеменил снова к выходу, на улицу гулять. И я решил воздухом подышать, а заодно и проверить, что там за надписи в «одном доме», о которых говорил наш друг. Может, там и нет ничего такого, а Багет почём зря обзывается. Нервный он какой-то стал, никак общего языка со своим сыном не найдёт. Вечно грызутся. Эх, я его, конечно, понимаю,