Безупречная смерть. Маргарита Ивановна Макарова

закладывал свои вещи в автобус. Он посмотрел с сомнением на сверток и тоже положил его в багажник.

      – Ну, все, рад был встретить, я и не знал, что ты в Африке.

      – Ну, дай хоть позвонить. Только один звонок.

      – Какой звонок, Анютка?! Автобус ждет! Я улетаю сейчас, – он стоял у открытого автобуса. – Ну, все, пока.

      – Послушай, позвони сестре тогда сам. Позвони прямо сейчас. Скажи, что видел меня. Прямо сейчас позвони. В автобусе. А то потом забудешь.

      – Ладно.

      Автобус поглотил его провалом, закусив еще несколькими туристами, закрыл двери и медленно тронулся к воротам.

      Ирина снова вошла в огромную стеклянную пирамиду.

      В ресторане шесть человек – встретившихся ветеранов Афгана – не смогли поместиться за одним столом. Они сдвинули два и шумно пожирали сосиски. Девушка была встречена громкими возгласами.

      – Анютка!!!! Вот где собака зарыта! А я-то думал, что в этой девушке мне не нравится. Оказывается – ее второе имя! – Сергей пододвинул ей стул.

      – Слабоостроумие. Лучше сосиски мне закажите.

      – Лучше? Лучше чего? Мы просто даже не знаем, как теперь тебя называть. Можно я буду тоже звать тебя Анюткой?

      – А я – Ириной. – Алеша проглотил кусок.

      – Звать можно. Только куда?

      – Так, я не понял, ты что, крещеная что ль?

      – Нет, я мусульманка. Разве не видно? Я с нефтью.

      Все замолчали и удивленно посмотрели на нее.

      – Так, стоп, а что с нефтью? С чьей именно нефтью?

      Загоревший и клетчатый отодвинул пустую тарелку.

      – Ну вот, да какая разница? – Ирине принесли сосиски, и она с удовольствием воткнула вилку в одну из них. – Вот они, – она кивнула на Сергея и Алешу, – запилили меня, что я совсем ничего не знаю. А я говорю, что, мы сейчас золото лопатой гребем на войне американцев в Ираке.

      – Из-за войны США не могут добывать нефть в Ираке. Чудесную, высококачественную нефть. Прямо из песка, почти не буря. А ведь так надеялись. Итог – из Ирака они не получают сейчас вообще НИЧЕГО, в то время как довоенный валовой коэффициент составлял 28%.

      – Это ты о навязанной ими программе – «Нефть в обмен на продовольствие и медикаменты»? – Алеша расправился тоже со своим обедом.

      – Да, о ней. – клетчатый заказал кофе. – А теперь? А теперь вообще НИЧЕГО.

      – Только расходы на содержание контингента. А ведь это все нефть. А как же? Танки, самолеты, бронетранспортеры – это все топливо.

      – И что теперь, спросите вы меня. А теперь штаты действительно вынуждены скупать НАШУ, грязную, низкого качества, российскую нефть. Да по рыночной цене.

      – Вот, я же говорила. Что война эта нам выгодна! – Ирина торжествующе посмотрела на Сергея.

      – Да ее добыть надо. Бурить. В мерзлоте. Гнать по трубам. Рабочим – телогрейки, свет, еда калорийная. Вы считаете? – клетчатый посмотрел на Ирину, поедающую свои сосиски.

      – Ну-ка, Анютка, живо посчитай, и отметь еще амортизацию и прочее, – Сереже явно не нравился этот разговор.

      – Заметьте –