История Манон Леско и кавалера де Грие. Антуан Франсуа Прево

о нем, пока случай не доставил мне возможности узнать досконально все его обстоятельства.

      Я прибыл из Лондона в Калэ с маркизом N., моим учеником. Мы остановились, как помнится, в Золотом льве, где некоторые причины заставили нас провести целый день и следующую ночь. Мы гуляли после обеда по улицам, и мне показалось, будто я вижу того самого молодого человека, которого встретил в Пасси. Он был весьма дурно одет и гораздо бледнее, чем когда, я встретился с ним в первый, раз. Он только что приехал в город и нес в руках старый чемодан. Но он был очень красив, а потому его легко было признать; и я тотчас, узнал его.

      Нам надо подойти к этому молодому человеку, – сказал я маркизу.

      Его радость, когда он, в свою очередь, узнал меня, была свыше всякого описания.

      – Ах, сударь! – вскричал он, целуя мне руку, – итак, я еще раз могу выразить вам мою вечную благодарность.

      Я спросил его, откуда он приехал. Он отвечал, что приехал по морю из Гавр-де-Граса, куда незадолго перед тем прибыл из Америки.

      Кажется, ваши денежные дела не в порядке, – сказал я ему, – идите в гостиницу Золотого льва, где я стою; я сейчас приду туда.

      Действительно, я воротился туда, полный нетерпения узнать подробности его несчастия и об обстоятельствах его путешествия в Америку. Я обласкал его и распорядился, чтоб он ни в чем не нуждался. Он не ждал, пока я стану просить его поскорей рассказать мне историю его жизни.

      Вы так благородно отнеслись ко мне, – сказал он мне, – что я стал бы упрекать себя в низкой неблагодарности, если б что-нибудь скрыл от вас. Я вам расскажу не только о моих несчастиях и страданиях, но также о моем беспутстве и о самых позорных моих слабостях. Я уверен, что, осуждая меня, вы невольно меня пожалеете.

      Здесь я должен предуведомить читателя, что записал историю его жизни почти тотчас же, как услышал, и поэтому могу заверить, что ничто не может быть точнее и вернее этою рассказа. Все в нем верно до передачи размышлений и чувств, которые молодой искатель приключений выражал с величайшей в мире готовностью. Вот его рассказ, к которому я до конца не прибавлю от себя ни слова.

      Мне было семнадцать лет, и я окончил курс философии в Амьене, куда послали меня родители, принадлежащие к одному из лучших родина, в П. Я вел, себя так, благоразумно и добропорядочно, что учителя ставили меня в пример всей коллегии. Не то, чтоб я употреблял чрезмерные усилия, дабы заслужить такую похвалу, но у меня от природы был такой тихий и спокойный нрав; я учился прилежно вследствие природной склонности, и мне ставили в добродетель некоторые признаки природного отвращения к пороку. Мое происхождение, успехи в науках и довольно приятная внешность были причиной, что меня знали и уважали все, честные люди в городе.

      Я выдержал публичное испытание ее таким, общим одобрением, что присутствовавший при том господин епископ предложил мне вступить в духовное звание, где по его словам, я, несомненно, мог бы достигнуть более высоких отличий, чем в Мальтийском ордене, к которому меня предназначали родители. Благодаря