.

доктору наложить и затянуть жгут, он шариковой ручкой прямо на коже пишет время наложения, нашатырь приводит Андрея в чувство, и мы кладём его на кушетку.

      Я завершаю оформление бумаг.

      – Неси историю и будем подавать в операционную. Ангиохирурги скоро будут здесь.

      Я иду к рентгеновскому кабинету забрать историю болезни, рентген мы так и не сделали и теперь точно не будем тратить на это время.

      С удивлением вижу, что внутрь вложены два снимка – грудной клетки и брюшной полости.

      Стучусь в железную дверь.

      – Простите, тут чьи-то снимки в истории Никифорова. Мы ему рентген не делали.

      Доктор презрительно смотрит на меня поверх очков.

      – Точно не делали? Только что мы Никифорова смотрели.

      – Это невозможно. Никифоров не покидал кабинет хирурга.

      – А вы вообще кто? – начинает раздражаться дежурный рентгенолог.

      – Я стажёр. В смысле студент.

      – Вот идите, студент, и научитесь знать фамилии собственных пациентов.

      Озадаченный, я выхожу за дверь. Придётся оставить чужие снимки на столе и подавать пациента в операционную, кому надо, тот рано или поздно обнаружит их в кабинете хирурга.

      Мы перекладываем раненого на каталку и выезжаем в коридор. Проходя мимо рентгена, внезапно слышу разговор на повышенных тонах. Дмитрий Николаевич, который занимается вторым ножевым ранением, почти кричит на вжавшегося в кресло рентгенолога.

      – Где снимки моего больного? У него экстренная ситуация, необходимо быстро принимать решение.

      – Так не делали, не делали вашему, – оправдывается потерявший былую самоуверенность специалист.

      – Как не делали, вы что, не помните, десять минут назад на носилках закатывали?

      – Минуточку, – говорю я медсестре, бегом возвращаюсь в кабинет, хватаю снимки и сравниваю их с историей болезни.

      На чёрной плёнке рентгеновского снимка написано: Никифоров С. П.

      На истории болезни моего пациента: Никифоров Андрей Сергеевич.

      – Дмитрий Николаевич, у вашего ножевого какая версия событий?

      – Неизвестные ворвались в квартиру, напали на него. Да какая разница, ты снимки его не видел.

      – А какой адрес?

      – Да Молодёжная какая-то улица, причём здесь это?

      – Вот, – я протягиваю ему снимки. – Это отец и сын.

      Зайдя в оперблок, я увидел их, голых, бледных, лежащих в соседних операционных, в нескольких метрах друг от друга по такому дурацкому, не заслуживающему понимания поводу. Вскоре приехала сосудистая бригада, и я пошёл смотреть на операцию. Линейное ранение плечевой артерии, скорее всего, не затронуло внутреннюю оболочку сосуда – интиму. А когда я осматривал рану и попросил поднять руку, интима надорвалась окончательно. Ангиохирург велел ввести гепарин, наложил обвивной шов, запустил кровоток, и рука была спасена.

      Отца – грузного мужчину сорока пяти лет, моя бригада оперировала в соседней операционной. Ему повезло намного меньше – несколько ранений толстой и