Волк советской эстрады. Юлия Волкодав

кто сцепился, а растащив, обалдели – Лёня, тихоня Волк, против бугая Армена? Причём потери значились с обеих сторон: у Лёньки шла кровь из носа, были разбиты костяшки пальцев, а у Армена заплывал глаз.

      – Я тебя закопаю, слышишь, заика? – бушевал Армен, вырываясь из рук ребят.

      Лёнька молча шмыгал носом, из которого тоже капала кровь, и тяжело дышал.

      – Тихо, тихо, – вмешался Женька Курочкин, дерьмовый флейтист, но видный комсомолец. – Никто никого закапывать не будет. Совсем с ума посходили? Лёня, не ожидал от тебя. Ты же пианист, посмотри на свои руки!

      Но Лёня смотрел только на Катьку, которая уже отдала Армену свой платок, и в упор не замечала его ранений.

      – Чего вы не поделили? Ну? Лёня? Армен? Ты что вообще тут делаешь?

      – Он за мной пришёл, – подала голос Катька. – А заика на него набросился.

      Ребята засмеялись, слишком уж неправдоподобно звучало её, в общем-то, недалёкое от истины, объяснение.

      – Ладно, всё, расходитесь, – махнул рукой Курочкин. – Выясняйте отношения за пределами школы, пожалуйста! Лёня! Береги руки, через два дня концерт!

      – Да-а по-ошли вы со сво-оим ко-онцертом! – прошипел Лёня, вырвался из объятий все ещё державшего его пацана и вылетел из репетиционного зала.

      – И не ходи за мной, заика! – уже в спину ему крикнула Катька. – Надоел хуже горькой редьки!

      Потом была легендарная попойка с Борей в бамбуковых зарослях, с последующим купанием в ледяном море, и блаженное забытьё на старом топчане у печки.

      Лёнька проспал школу и валялся до обеда, пока со смены не пришла Серафима Ивановна.

      – Ты чего дома? – с порога поинтересовалась она, окидывая внука цепким взглядом.

      – У нас се-егодня че-етыре уро-ока то-олько, – не моргнув глазом, соврал Лёня.

      – А с руками что?

      Бабушка полоскалась в умывальнике и переодевалась в домашнее, не прекращая допрос.

      – Да та-ак, упа-ал неуда-ачно.

      – Удачнее надо падать, – припечатала Серафима Ивановна с некоторым одобрением в голосе. – А к носу надо было лёд приложить или просто холодную тряпку. Так синяк будет неделю сходить.

      Лёнька про себя чертыхнулся. Торопясь к приходу бабушки привести в порядок кровать и распотрошить портфель, создав видимость посещения школы, он совсем забыл посмотреться в зеркало.

      Он надеялся, что бабушка сразу ляжет спать после дежурства, но та взялась за тесто.

      – Капуста пропадает, пирожки хочу сделать, – пояснила она. – Если нечем заняться, иди вон капусту шинкуй.

      Лёня принялся за капусту. Помогать по хозяйству ему нравилось, особенно когда дело касалось готовки. Он с удовольствием мог и картошки начистить, и даже нажарить, если бабушка уходила на сутки.

      Лёня увлечённо шинковал капусту большим, остро заточенным тесаком, концентрируясь только на том, чтобы не попасть по пальцу. Вот, отличное занятие. И, главное, можно молчать. Почему бы ему не стать поваром?