Челобитные Овдокима Бурунова. Михаил Бару

указу велено было строить таможню, амбары, погреба, ледники и водяную мельницу, а для этого по высокой воде весной доставить к Шенкурску две тысячи сосновых бревен, пять тысяч пластин драни, семь десяток тесин… Не доставили. Пока думали, как отписать начальству, что обстоятельства, что погода… пришел новый указ с требованием строительство завершить. Ну и прислать очередных плотников с кузнецами в Петербург. И это не все. В 1710 году приказано было «подрядить охочих добрый людей», чтобы произвести сорок тысяч бочек смолы к приходу в Архангельск иностранных торговых кораблей. Смолокурение при Петре, кстати сказать, было не только способом заработать денег – оно было и повинностью, поскольку смолой можно и нужно было платить налоги. И смолу-то эту проклятую выкурить просто так, нарубивши дров и спалив их, было нельзя. Сначала купи патент, потом заплати…

      Во второй половине восемнадцатого века сенат озаботился увеличением производства смолы. Велено было курить смолу так, как это делали на Западе – в печах из огнеупорного кирпича. Важские смолокуры обычно никакими печами не пользовались – им для организации процесса достаточно было вырытой ямы. Сенатская задумка была хорошей – в печах можно было использовать и пни, и корни, и просто упавшие и сломанные деревья. В сенате все расчислили заранее – «сколько бочек из стоячего леса и сколько из пня и корня той смолы выкурить надлежит…». Использование такого рода печей позволило бы не только увеличить производство смолы, но и хорошего строевого леса меньше тратить на ее выкуривание. Если бы все это можно было объяснить крестьянам и убедить их, то они непременно построили бы печи и выкорчевывали все до единого пня и корни, чтобы из них гнать смолу. Если бы…

      Шенкурск был городом чиновников, купцов и монахинь. У находившегося в городе Свято-Троицкого монастыря, основанного еще в 1664 году, так хорошо шли дела, что в 1719 году на его звоннице установили куранты, стоившие по тем временам немалых денег. Интересно, что первоначально эти куранты заводились по святцам на два отделения – дневное и ночное. Дневное начиналось с восходом и шло до заката, а ночное – от заката до восхода. Такие куранты назывались «русскими», и в них была всего одна стрелка, стоящая на месте. Двигалось в них кольцо с буквами, обозначавшими часы, а сами часы были не одинаковыми по длительности, как сейчас, а разными и назывались косыми… Короче говоря, все это было очень сложно, и правильно ответить на вопрос «который час» не всегда могла даже игуменья монастыря, а потому через сорок три года механизм и циферблат переделали на современный лад с часовой и минутной стрелками. Правда, к тому времени монастырь успел захиреть, и через год после того, как часы модернизировали, монастырь закрыли и оставшихся четырех монахинь отправили в Холмогорский Успенский монастырь, а еще через пятнадцать лет монастырь восстановили и сделали мужским, а еще через семьдесят восемь лет, уже в девятнадцатом веке, его снова сделали женским, и его из Холмогор приехали возвращать к жизни сорок