Десятые. Роман Сенчин

если бы исполняли свой репертуар или хотя бы близкие по духу песни… Попытки поначалу были.

      – В Советском Союзе панк-рок неплохо знали, – помнится, доказывал барабанщик Паша Гусь, знакомый с арт-директором «Одной шестой». – Записи «Пистолетов» ходили, «Клэш»…

      – Игги Поп еще в семьдесят пятом в Москве побывал, – вставил Дробов.

      – Да? – арт-директор заинтересовался. – И что, концерт дал?

      – Нет, конечно… Туристом.

      – Ну, туристом! Туристом к нам и Прабхупада приезжал. Мало ли кто… Нет, ребята, беру вас на своих условиях…

      Главным условием было исполнение песен советского периода. Точнее, семидесятых – начала девяностых годов.

      – Без глубокого андеграунда, – уточнил арт-директор. – Лоза с «Примусом» – самый край. Можете аранжировать поживее, но, ясно, не до панка. Нельзя ломать имидж клуба.

      – А слова можно переделывать? – спросил Макс, басист.

      – Как?

      Макс вдруг запел жалобным голосом:

      Плачет девочка с автоматом —

      Больше некого убивать.

      Вся в слезах и губной помаде,

      Ох, как хочется постреля-ать.

      – Не стоит, – серьезно ответил арт-директор. – В общем, определяйтесь.

      После этого парни зашли в кафешку, взяли водки и стали спорить.

      Спор был острее и ожесточеннее, чем раньше, когда пытались решить, как будет звучать новая композиция… И спорить тем более было неприятно, тяжело, что все понимали: ничего нового в результате не появится.

      Правда, поначалу общались довольно спокойно.

      – Понимаете, – говорил Паша, – хоть какая-то реальная деятельность. Реальные башли зарабатывать будем.

      – Ну, блин, зарабатывать можно и в офисе, – буркнул Максим.

      Дробов на эти слова усмехнулся:

      – Кто нас в офис возьмет? Там уметь что-нибудь надо.

      Получилось, что этими словами он поддержал Пашу. Тот воодушевился:

      – Вот-вот! Сколько лет перебиваемся, а тут будет хоть чем за студию платить.

      – Но ведь… – включился в разговор Андрей, соло-гитарист, основной вокалист и по факту лидер группы, – но ведь это предательство.

      Паша вскипел:

      – Кто кого предает? Кто?!

      – Мы все.

      – В смысле?

      – Если мы начнем попсу лабать, мы предадим свою музыку. То, чем пятнадцать… двадцать лет почти жили.

      – Да почему! Разучим несколько песен, будем исполнять их раза три в месяц, получать за это гонорар. А остальное время – наше.

      Дробов опять усмехнулся:

      – Все попсари с этого начинали.

      Паша грустно на него посмотрел:

      – Нам уже поздно попсарями становиться. Вообще хоть кем… Графов Монте-Кристо из нас не вышло.

      – Что? – наморщил лоб простоватый Макс.

      – Он имеет в виду, что панк-рокерами мы не стали… Но предавать свою музыку я лично не буду.