Рыбья Кровь и княжна. Евгений Таганов

разместился и зачем плавал на левобережье.

      – Искал место для высадки. Есть ли у тебя, тудун, двадцать лодий для переправы?

      – Лодии есть. Но насчет переправы ничего еще не решено, – высказал тудун, не слишком уверенно подбирая словенские слова.

      Вскоре прибыли и остальные воеводы. Бывалые воины, они смотрели на юного баловня судьбы со скрытой враждебностью, которая принималась Дарником достаточно беззаботно: слишком велика опасность на левобережье, чтобы они рискнули на совсем уж откровенные выпады против него.

      Тудун начал военный совет с обрисовки общей ситуации: кутригуров много, нас мало, но у нас есть суда, и мы не должны допустить переправы степняков на наш берег. Другие воеводы поддержали его: еще месяц – и солнце окончательно выжжет всю траву, тогда кутригуры сами уйдут в другое место. Осталось только как следует распределить разъезды дозорных по правому берегу и очередность плаванья сторожевых судов по реке. Дарник выслушивал все самым безучастным образом, словно его это не касалось. А потом наступила пауза – воеводы вдруг вспомнили, что липовский князь еще не высказался.

      – А ты что скажешь? – напрямую спросил Нахум.

      Дарник не спеша встал и обвел скучающим взглядом присутствующих.

      – Мне заплачено, чтобы я переправился через Итиль и разбил всех, кого там встречу. Военные действия будем обсуждать на том берегу. Здесь о них говорить не вижу смысла.

      Он слегка поклонился и направился к выходу, дав знак присутствующему на совете гонцу следовать за собой и оставив за собой окаменевших воевод.

      Гонец нужен был ему, чтобы подтвердить его распоряжение на пристани. Пятеро коноводов повели лошадей с собой, а пятнадцать арсов вместе с князем, поднявшись на хазарские лодии, поплыли к липовскому стану. Еще через два часа началась погрузка и переправа на левобережье всего липовского войска. Князь с удивлением услышал, как воины с восторгом повторяют его шутку насчет кутригурских коней. Каким-то непонятным образом эти слова вселяли в них бесшабашную отвагу и воодушевление.

      Дарник поднялся на переднюю лодию и дал знак отчаливать первым двадцати судам, в каждом из которых, помимо гребцов, поместились по ватаге воинов и одной колеснице без коней. Преодолев верстовую ширину реки, колонна судов разделилась надвое: десять с князем пошли вверх по течению, десять с Бортем – вниз. Рыбья Кровь очень надеялся, что густо заросший кустарником и камышами левый берег будет мешать кутригурским дозорным следить за перемещением лодий и они не сразу определят настоящее место высадки. Он и сам долго не мог найти ту песчаную отмель, куда прошлой ночью высаживал дозорных, если бы те сами не вышли на дубице ему навстречу. Для них обе ночи и день на вражеском берегу прошли спокойно, они даже прочесали все окрестности вглубь на полверсты и не обнаружили ни плотов, ни других следов противника. Зато нашли сухое и ровное место для большого войскового стана.

      Князь отдал приказ как можно тише высаживаться и сразу же готовиться к бою. Воины повиновались