Вслед за тенью. Книга вторая. Ольга Смирнова

де я? Что со мной? Который час?..» – вяло закопошились мысли в моей сонной головушке.

      Словно из густого кисельного варева они принялись всплывать на подкорку, но, неповоротливые, одна за другой снова тонули в её вязких глубинах.

      Маша, несомненно, назвала бы мою новую реальность «полным трэшем» и оказалась бы права, потому что эта, нежданно-негаданно свалившаяся на голову действительность теперь навязчиво пичкала меня спонтанными воспоминаниями и во сне, и наяву. От шкала этих видений я реально начинала чувствовать себя выбившейся из сил марионеткой, застрявшей в чьих-то недобрых руках. Марионеткой, которой даже сон не помогал войти в норму…

      «Неужели опять начнётся? – мысленно пробурчала я, ощутив тепло солнечных лучей на своих прикрытых веках.

      В уши хлынули слабые щёлкающие звуки чего-то непонятного, но очень знакомого. Чего-то, с недавних пор ставшего почти привычным…

      «Что это? – задумалась я, – Надо бы вспомнить…»

      Спонтанное беспокойство тонкой иголочкой кольнуло в сердце. Зыбкое, едва уловимое, оно поселилось во мне совсем недавно, но с тех пор время от времени окутывало меня неприятной невидимой пеленой. Я ментально сопротивлялась этому, неприятно липкому наваждению и большую часть времени держала его под контролем, но настороженность моя росла как на дрожжах, потому что с каждым новым утром пелена беспокойства всё больше и больше напоминала рыболовную сеть, с коварством которой мне пришлось столкнуться ещё в детстве, на моей, первой и последней в жизни, рыбалке. Сеть эту, тяжёлую, липкую, насквозь пропахшую рыбой, я ещё долго обходила тогда стороной.

      Стояла осень, но там, куда прилетели мы с дедом, шёл снег. Повсюду уже выросли сугробы, но река ещё не промерзла. В тот пасмурный день, намертво врезавшийся в память, мы рыбачили втроем: я и два деда: мой и дедушка из тайги. Они не взяли тогда с собой удочек. Они закинули в реку сеть, показавшуюся мне – семилетней девчонке – просто гигантской. И, как в сказке о золотой рыбке, невод принёс рыбину – самую красивую из всех, что я когда-либо видела…

      В память врезалось, насколько стойко она сражалась за жизнь. Большая, сильная и юркая, вся опутанная толстыми веревками, рыбка моя не сдавалась. Она трепыхалась что было сил и неистово била хвостом, распыляя повсюду целый фейерверк колючих брызг. Но сеть крепко держала её в плену. Держала намертво. Помню, как слезы застилали мне глаза и леденили щёки, как я метнулась к пленнице на помощь, как ухватилась за липкую сетку, которую оба дедушки на пару уже вытянули на берег. Помню, как поскользнулась и покатилась бы под откос – в самую реку, по поверхности которой, то там, то тут уже плавали тонкие льдинки. Да, я упала бы в воду, если бы дедушка не успел ухватить меня за воротник шубки. Он тогда резко приподнял меня над землей, как кошка-мать своего котёнка, и откинул в мягкий пушистый сугроб. Помню, как грозно он тогда велел:

      «Не лезь не в своё дело! Утащит на дно – утонешь!»

      Помню, как я просила его отпустить рыбку на волю, зачем-то твердила, что тогда она вернёт мне маму. Помню, как услышала холодное дедушкино:

      «Не придумывай! Она не вернётся…»

      Помню, как так и не получила ответа на свой вопрос: «Почему?», как просидела в сугробе до самого конца экзекуции, затаив дыхание наблюдая, как тугие путы сети не дали моей красавице – рыбке ни малейшего шанса на спасение. Помню, что к ней, приготовленной потом на костре, я тогда так и не прикоснулась…

      «К чему мне это вспомнилось? – мысленно задалась я вопросом. И сама же себе ответила: – Потому что уже несколько дней подряд чувствую себя той самой рыбой – пленницей, которую кто-то куда-то тянет, но кто, куда и зачем – неизвестно. Хотя нет, известно: в котелок и на костер, куда ж ещё…»

      От невеселых мыслей в висках слегка заломило и первые молоточки принялись ритмично отбивать дробь, пока слабую, едва различимую, но, казалось, ещё чуть-чуть и дробь эта превратится в барабанную, что и спровоцирует очередные спонтанные видения.

      Я осознавала, что со мной творится нечто неправильное и совсем не питала иллюзий относительно того, что всё рассосётся само собой. Понимала, что необходимо что-то предпринять, иначе мозг мой попросту взорвётся. Судьба кинула мне очередной вызов, и я его приняла. Я всегда так поступала – с самого детства – просто ещё не решила, как именно буду действовать в данном случае.

      «Рассказать ли дедушке? – размышляла я, не открывая глаз. – А, может, моему психологу – Дане Витальевне? Если Дане, то как это сделать так, чтобы меня не приняли за полную неадекватку и не закрыли в клинике, как Алиску? Или лучше сначала пройти обследование? Независимое… Да. Пожалуй, это будет правильнее всего… А падение с горки – отличный повод… Мда… Но МРТ не показала ничего патологического… Так это же хорошо! Если так, то и с откровениями деду и Дане можно подождать…»

      Неожиданно подружка-интуиция одарила меня супермыслью! Мысль эта возникла словно из ниоткуда и оказалась настолько яркой, что напрочь сбила довольно стройный ход моих рассуждений. Резво «растолкав» своих сестёр—неудачниц, ворошившихся в «киселе» подкорки, егоза эта резво выпрыгнула на авансцену и, эффектно красуясь перед