Сталин, Александров и Краснознаменный ансамбль. Сергей Войтиков

пригласить руководителя театральной студии, актера и режиссера Ю.А. Завадского. Впрочем, визитом будущего мэтра история кружка, как видно, и завершилась. Завадский коротко отметил, что «не почувствовал» в их инсценировке «Звезды» В.В. Вересаева «атмосферы подлинного искусства»⁷⁰. Равнодушию удивляться не приходится: в скором прощании с незрелыми постановками и не вполне, по их мнению, способными актерами тон задавали К.С. Станиславский и Вл. И. Немирович-Данченко⁷¹.

      По воспоминаниям Бориса Александровича, его отец «как правило […] сочинял [музыку] без ф[ортепья]но. Сначала набрасывал эскизы, затем садился за ф[ортепья]но – проигрывал, импровизировал, а затем начисто переписывал. Композиторская техника, а особенно хоровая, у него была на большой высоте. Я не знаю ни одного хорового произведения А[лександра] В[асильевича], чтобы хор плохо звучал и было бы неудобно петь. Мне пришлось много заниматься у отца. Одно лето (1922 г. – С.В.) он готовил меня и еще дирижера Тимофеева (ныне – проф[ессора] М[осковской] г[осударственной] к[онсерватории]) в консерваторию. Доставалось нам обоим здорово. Но зато основы настолько были крепкие, что до сего времени весь курс гармонии я помню наизусть»⁷².

      Естественно, в консерваторию сына привел А.В. Александров, хотя по тогдашней традиции ни на кого не давил, и своим относительным успехом Борис был обязан самому себе, чувству юмора директора да погодным условиям: «Незадолго до летних каникул 1923 г. отец решил показать мои сочинения профессорам [Московской] консерватории и ее директору Александру Борисовичу Гольденвейзеру. […] В просторном кабинете директора уже собралось несколько человек, и, когда мы вошли, присутствующие обернулись. Вдруг за большими окнами раздался оглушительный треск, загрохотал гром, и невиданная гроза разразилась над Москвой. Все бросились к окнам. Потоки воды обрушились на город. Сразу же образовались огромные лужи, а из улицы напротив хлынула настоящая река, неся на поверхности различные предметы, ящики и даже бочку. В ту же минуту Гольденвейзер, ни слова не говоря, сел за рояль и начал играть знаменитый эпизод из оперы “Сказка о царе Салтане” Римского-Корсакова – “Бочка по морю плывет”. Это было так неожиданно и остроумно, что присутствующие заулыбались, оживились. В такой обстановке мне было легче сосредоточиться и проиграть свои произведения. Мнение комиссии было следующим: по сочинению может поступать в консерваторию, а по фортепиано надо тщательнее подготовиться. На том и порешили, хотя отец остался недоволен моей игрой и тем, что учеба на фортепианном факультете на время откладывалась»⁷³. На лето 1923 г. А.В. Александров, дабы сын не терял профессиональные навыки, устроил его в вокальный квартет братьев Ширяевых, с которым сам он занимался постановкой голоса и ансамблем. В обязанности Бориса входил аккомпанемент на фортепиано⁷⁴.

      В Московской консерватории Бориса Александрова зачислили в класс профессора С.Н. Василенко, однако вследствие болезни последнего довольно быстро перевели в класс композитора Р.М. Глиэра. Рейнгольду Морицевичу Глиэру Борис Александров уделил значительное место в книге своих