Остракон и папирус. Сергей Суханов

Сопроводив беженцев до рыночной отхожей ямы, горожане разошлись по своим делам.

      Перед тем как отправиться в обратный путь, семьи обсудили положение с Херилом и Фрасимедом.

      – Батт не впустит нас обратно, – с тревогой в голосе сказал Геродот.

      – Значит, будем пробиваться! – горячо заявил Формион.

      – У них нет ножей и мечей, только палки, – тихо заметила Дрио. – Почему?

      Херил ухмыльнулся:

      – Потому что Самос уже одиннадцать лет входит в Делосскую симмахию. Аристид возродил на острове Народное собрание, после чего потребовал запретить эллинам с азиатского материка иметь на острове оружие.

      – Чего он боялся? – спросила Дрио.

      – Беспорядков, – коротко бросил Херил.

      – Нас больше, – запальчиво вмешался Фрасимед, – и у меня есть нож, мне его никто не запретит носить, потому что я гражданин.

      – По количеству – да, больше, – усомнился Херил, – но на самом деле расклад не в нашу пользу: двое против четверых. Женщины и подростки не в счет.

      Он кивнул в сторону галикарнасцев. Формион с Феодором недовольно переглянулись, однако промолчали.

      Зато Геродот вскинулся:

      – Я хоть и не эфеб, но драться умею. И потом… Даже если мы переберемся в храм Зевса Элевтерия или в храм Артемиды, там будет то же самое, потому что Батт пойдет за нами… А здесь у нас быт худо-бедно налажен. Иола скоро родит, ей и младенцу необходим покой хотя бы первое время… Так что Формион прав – выбора нет. Пусть только сунутся!

      Херил подавленно кивнул.

      Возвращаться беженцам пришлось самостоятельно. По пути Геродот подобрал на свалке рогатый бычий череп. Возле арки на теменос галикарнасцев уже ждали, все те же четверо – Батт и громилы Лигдамида.

      Стало ясно, что столкновения не избежать. Херил выставил перед собой дубину. Фрасимед достал нож. Геродот поудобней ухватился за бычьи рога. Формион и Феодор подобрали с земли камни. Дрио обняла за плечи Иолу, заслонив золовку собой.

      Два наемника двинулись к Херилу. Замелькали жерди, послышались глухие удары. Саммеот вертелся на месте, отмахиваясь дубиной. Батт решительно пошел на Фрасимеда, выставив перед собой нож.

      Третий наемник налетел на Геродота, который успел подставить под удар палкой бычий череп. Тяжелое дыхание, треск, вскрики боли – драка набирала обороты.

      Один из наемников подсек Херила жердью. Саммеот неуклюже упал, но и, лежа на спине, он пинался ногами, не подпуская к себе нападавших. Даже пытался отбиваться дубиной.

      Геродот пропустил удар по ребрам, затем по голове. Ухо словно обожгло огнем, в глазах потемнело, дыхание перехватило. Наемник уже занес палку для последнего, самого жестокого удара.

      Вдруг громила присел. От виска потекла струйка крови. А Формион все швырял и швырял в него камни, целясь в голову. Тогда наемник повернулся в его сторону и с перекошенным от ярости лицом пошел на мальчика.

      Формион попятился, при этом оступился. Взмахнув руками, он опрокинулся на спину,