Под сенью омелы. Александра Миронова

поморщилась от запаха – похоже, ее знакомый давно уже не наведывался в общественную баню.

      – Как жизнь, Федор Михалыч? – улыбнулась она ему, протягивая коробку.

      – Лучше всех! Весна уже скоро, я ее чувствую, ты заметила, как пахнет воздух? – Бомж, приблизившись к Але, повел носом, но та не могла разделить его восторга. Сама она чувствовала лишь исходящую от него вонь, грустно думая, что превращается в человека, который видит стакан наполовину пустым.

      – Вот привезла вам, еще теплое, поешьте хоть нормально, – она сунула коробку бомжу в руки.

      – Спасибо, милая. Дай бог тебе здоровья, – расплылся тот в беззубой улыбке. – Новости есть?

      – Есть, – кивнула Аля, – но только я их еще не знаю.

      Федор Михайлович, прозванный знакомыми ему людьми Достоевским, понимающе кивнул и не стал ничего спрашивать. Захочет – сама расскажет. А то, что он всегда готов ее выслушать, девушка и так знала.

      – Ксенофонту привет, где он, кстати? – та сменила тему. – Давно не видела.

      – Захворал, но это ничего. Пойдем к матушке твоей, чтобы лекарство какое дала.

      – Лучше в аптеку, мама еще в командировке, – Аля направилась к машине, бомж потрусил за ней, не выпуская коробку из рук.

      – Ну так вернется же она, – удивился Достоевский. – А в аптеках только травят людей, только травят. Сила, она в природе.

      Аля криво усмехнулась, не решаясь вступить в извечную полемику с Достоевским, свято верящим в природные силы.

      – Привет Ксенофонту, – она скользнула в машину и завела двигатель, задумавшись, стоит ли ей настоять на том, чтобы Ксенофонт пошел к врачу.

      Она уже и не помнила, откуда тот взялся в их городе. Был он безвредным, как крокодилов сторож – маленькая птичка, чистящая зубы аллигатору. Тихонько бродил по городу, выковыривая из мусорок и неподобающих мест бутылки, а затем сдавал их на переработку. Когда Достоевский окончательно переехал на улицу, Ксенофонт обучил его правилам выживания в неблагоприятной среде, с тех пор эти двое были неразлучны.

      Махнув Федору Михайловичу рукой на прощание, Аля развернула машину и направилась к дому. Начавший накрапывать дождь навевал сонливость. Она настолько устала, что вела на автопилоте и в какой-то момент начала засыпать за рулем. Ей неожиданно приснился белый «Мерседес» матери, машина приметная, но абсолютно невозможная в этот час на улицах родного города. Мама была в командировке и обещала вернуться не раньше вторника. В этот момент небо разрезала молния, раздался оглушительный удар грома и на землю обрушился ливень.

      – Черт, – процедила сквозь зубы Аля, широко открывая глаза, впиваясь взглядом в дорогу. Дворники не справлялись, потоки дождя грозились смыть ее в реку, а бесконечные разряды молнии делали все происходящее сюрреалистичным. Аля ехала буквально на ощупь, молясь всем богам, чтобы больше никакому идиоту не пришло в голову выехать в это время на дорогу.

      Боги ее услышали, и через несколько секунд она осознала,