Крест на чёрной грани. Иван Фетисов

тропой

      К моему приходу с Нии Маргарита приготовила сюрприз. Стою на крыльце, вываливаю из сумки в корзину хариусов, а из сеней так и пышет духом какой-то стряпни. Слышу, Маргарита кличет:

      – Рыбак, прошу завтракать!

      – Чего-то напекла?

      – Побыстрее! Остынет.

      Удивился: на столе – румяные блины из пшеничной муки! Откуда? В доме, хоть по моему положению и следовало, её пока не водилось. Зерно на помол не тратил – припасал для научных занятий.

      Пытаюсь дознаться, где взяла хозяйка муку, а Маргарита подзуживает:

      – С твоего поля, Осип. Нагребла зерна да смолола.

      – Неправда.

      – Откуда ещё? Больше неоткуда. Сама хлеб не выращиваю.

      – Не смейся. Скажи! Улыбнулась:

      – Одолжила соседка.

      – А у той откуда?

      – Принесла с базара. В прошлое воскресенье. Я тоже сходить хочу. Долг отдавать надо. Сегодня день базарный, воскресный. Не удивляйся. Забыл, что ли?

      – Ага. Думал, суббота. Подожди меня, Маргарита.

      – Ешь, не торопись. Одна схожу. Если попадёт товар, то брать много не буду – сколько смогу принести.

      – Мне тоже на базар надо – посмотреть, кто торгует этим добром. Не старый ли мой знакомый Данила Севастьянович? Я сказывал тебе, как однажды встретился с ним на базаре.

      – Помню… Ты попросил горсть пшеницы, а он послал к чёртовой матери. Думаешь, сейчас привёз и одарит: «На-те, дорогой Иосиф Петрович!» Не одарит. Он давно уже забыл о твоей просьбе, – выговаривала Маргарита, одеваясь в выходное платье.

      Между тем чашка опустела. Съел блины с несказанным аппетитом и в душе поблагодарил Данилу Севастьяныча (верил, что блинов напекла Маргарита из его муки).

      Данила Севастьяныча на базаре не оказалось. Завсегдатаи-торговники, как сговорившись, повторяли одно и то же, что «таёжного пшеничника» сегодня не было. Пожалел о несостоявшейся встрече и дал зарок, пока снег не завалил пути-дороги, навестить Данилу в его потаённых местах.

      Волей-неволей собирайся в путь учёный-агроном, изучай неизвестную Сибирь, смотри, что и где сеют крестьяне.

      Наконец, как-то вечером Ефим Тихоныч запоздало пришёл ко мне и объявил, что собрался в дорогу и готов выехать, уже подкованы две верховые лошади, подобраны сёдла и харч заготовлен. Мне беспокоиться не о чем – садись и езжай! Ефим Тихоныч, чуткий и умный от природы человек, уловил моё благодушие и с достойной вежливостью намекнул:

      – Нелёгок путь будет, Иосиф Петрович. Тайга… Ехать горами, звериными тропами, местами по дикому берегу Нии. Представляете?

      – Спрашиваете? Нового человека в этих местах!

      – Тогда настройтесь, как солдат перед атакой… Ружья при нас будут, без них нельзя. Бандиты шастуют по округе.

      В путешествии полностью отдался во власть Ефима Тихоныча. Человек он бывалый, по тайге хаживал не раз, верно, не по этому маршруту, по которому шёл сейчас. Но всё же умение обходиться в лесу наедине помогало и выручало. Он по-хозяйски сооружал ночлег. Аккуратный, уютный балагашик получался быстро. Спалось в нём, как