Малыш и река. Анри Боско

только девять часов, а она уже волнуется. Что же с ней будет в полночь? Ибо в полночь, дружочек Паскале, ты будешь еще тут. И вода в реке ночью будет зловеще черного цвета».

      Грустные, грустные мои мысли…

      В эту минуту теплый ветер принес горьковатый запах костра. Воспоминание о том, что уже дважды я видел дым среди деревьев, вновь ожило во мне. «Надо посмотреть, что там», – подумал я. Пробравшись сквозь кустарники, я попал на лесную опушку.

      Посреди поляны стояла хижина. Крыша ее напоминала головку сахара. Перед дверью висел мешок.

      На утоптанной земле лежали три камня. Между ними тлел огонек. Дым, поднимавшийся от костра, лизал дно большого, черного от сажи котелка какой-то странной формы, с маленькими ушками и круглым пузом.

      Перед очагом сидела на корточках девочка и подкладывала в огонь хворост. Черная кошка дремала у хижины. Несколько куриц что-то клевали.

      Кто эти люди, такие бедные, что живут в хижине?

      Девочка была одета в лохмотья. Черные глаза, смуглая кожа… Какое странное создание!

      В ушах у нее висели большие медные кольца. Порой она что-то тихо напевала. По полянке расхаживал осел. За хижиной под деревом смутно вырисовывалось что-то огромное и коричневое. Мне стало страшновато. Догадаться, что это такое, я не мог – оно было далеко от меня и неподвижно. Какое-то животное?

      Над котелком клубился пар. Пахло вкусно. С дерева слетела ворона и уселась на голое плечо девочки. Та что-то ей прошептала. От удивления я привстал, чтобы лучше ее рассмотреть. Девочка повернула голову и посмотрела в мою сторону. Но осталась безучастной. Заметила ли она меня?

      Из хижины вышла худая, злобного вида старуха. Она схватила за горло петуха и, свирепо вскрикнув, свернула ему шею.

      Большое и коричневое поднялось, заворчало, встало на четвереньки, и медведь – а это был медведь – вперевалку направился к очагу. Подойдя к котелку, он принюхался и повернул голову в мою сторону. Я задал стрекача.

      Я бежал без остановки на другой конец острова в надежде найти хорошее укрытие. Едва я устроился, как раздался плеск воды. Я испуганно осмотрелся. От берега к острову плыла лодка. В ней было четверо мужчин, огромных, сухих и смуглых, еще смуглее и суше, чем Баргабо. Цыгане – вот это кто! На этот раз я пропал, пропал по-настоящему!..

      Причалив к берегу, они подтянули лодку и спрятали ее в кустах. Затем вытащили из лодки ребенка. Это был мальчишка моего возраста, связанный по рукам и ногам. Один из мужчин поднял его и взвалил себе на плечи. Лицо мальчишки я разглядел хорошо. Он был такой же смуглый и такого же дикого вида, как его похитители. Закрыв глаза и сжав губы, мальчик словно окаменел. Все четверо со своей ношей исчезли среди деревьев.

      Я остался один.

      Был полдень. Я проголодался, но к своим припасам так и не решился притронуться. Малейшее движение казалось мне опасным. Неловкое движение, треск сломанной ветки – все могло меня выдать. Меня обнаружат, схватят и свяжут.

      До сумерек я так и не осмелился