Творческое мышление библейской Марии. Александр Иванович Алтунин

пенных моментах его мыслей. Во-вторых, ее внутренняя суть не то, что не была готова именно в тот конкретный момент времени к восприятию мудрости Иисуса, она не была в принципе способной адекватно воспринимать что-то действительно новое, не говоря уже о чем-то принципиально новом. Все, что не только принципиально не соответствовало ее прежним взглядам и представлениям, принципам и убеждениям, правилам и законам, но даже в самой минимально степени, категорически отвергалось ею, как нечто пустое, бессмысленное, ненужное, обременительное, несущественное, недостойное ее даже чисто символического внимания. И чем больше что-либо требовало дополнительного, и особенно более интенсивного и более сложного осмысления, тем сильнее встречало сопротивление внутренней сущности Марфы. Она, по выражению мудрецов, была подобна перевернутой чашке, в которую в принципе невозможно налить даже одну каплю чего-либо. И мало того, что Марфа была довольна имеющимся положением вещей, она еще им очень сильно гордилась. Как, впрочем, и многими другими своими иллюзиями и заблуждениями, слабостями и недостатками. Она, как уж из сказки считала, что «мне тут уютно, темно и сыро», а потому, значит, хорошо. И, следовательно, ничего менять не нужно. Даже в небольшой степени, не говоря уже о каких-либо принципиальных преобразованиях и метаморфозах.

      Другой вопрос в том, что, даже если представить себе нечто совершенно невероятное – Марфа решила существенно измениться, то эта затея так бы и осталась идеей без какого-либо практического воплощения. Разумеется положительного и эффективного, продуктивного и конструктивного воплощения. Ибо, Марфа, по своему комплекту фундаментальных качеств личности, была принципиально неспособной к преобразованиям положительного плана. И именно положительного, ибо именно они требуют от человека большой и очень серьезной работы ума и души. А большинство людей, и две тысячи лет назад и в настоящее время, имели и имеют вполне определённую особенность своей личности, заключающуюся в фундаментальной и глобальной лени ума и души. Когда не только большие нагрузки невозможны, но даже и самые минимальные. Ситуация напоминает притчу, когда один человек очень завидовал своему удачливому соседу, который часто выигрывал ценные вещи в лотерею. И эта мысль настолько угнетала и подавляла завистника, что он пришел в храм и несколько часов подряд утомлял Господа своими причитаниями по поводу того, что он такой неудачник, а Господь, по его личному мнению, такой несправедливый, что не может подарить хотя бы часть подарков соседа и ему, человеку, который, вроде как, не только ничем не хуже своего удачливого соседа, но и якобы во многом значительно лучше него. И так уж этот человек надрывно причитал, любуясь своей ролью несправедливой жертвы Провидения, что Господь не выдержал и сказал ему: «Что ж ты так упрекаешь, меня в несправедливости и необъективности, а сам не удосужишься пойти и купить хотя бы один билет лотереи». И притча, конечно, не о лотерее. А о том, что многие из нас (мягко говоря, многие, ибо, это величина в девяносто–девяносто девять процентов) сами сознательно и добровольно выбирают для себя именно такой образ жизни, за который трудно даже число теоретически предполагать то, что Высшие силы будут делать большие и частые подарки. Или просто помогать в создании реального и стабильного истинного счастья и комплексного благополучия (умственного, душевного, духовного).