Натюрморт с селедкой и без. Анна Агнич

три сотни страниц, больше года напряженнной работы, презентация. Это совсем иначе, чем работа над собственной книгой, говорила она, «и чувство сильней, и праздник больше».

      Увлечение спелеологией привело к скрупулезному расследованию – в 2015 году начала собирать материал для книги о спасении нескольких еврейских семей в пещерах Западной Украины во время Холокоста. Встречи с выжившими людьми, их потомками, поездки в Украину, спуск в те самые пещеры – все это требовало много сил, огромной энергии. Богатейший документальный материал – фотографии, записи, рассказы людей, проживших под землей, без солнечного света – как об этом написать? Анна дважды рассказывала историю «Тайны украинских пещер» в Киеве, а в прошлом году провела несколько выступлений в Бостоне. Она спешила, торопилась рассказать как можно больше, понимая, что книгу написать не успеет.

      «Что еще?.. – задумалась Анна во время одного из интервью. – Никогда не прыгала с парашютом, зато на озере Баскунчак помогала принять роды у коровы, а под Полтавой одно лето доила козу и разводила кур. В Париже у собора Нотр-Дам продавала жареные каштаны – правда недолго, минут десять».

      Почему недолго? Да просто Анна с мужем вышли из Нотр-Дам, очень захотелось каштанов, а продавщица у единственного на площади лотка куда-то отлучилась. Решили подождать, спешить некуда, погода хорошая. Туристы подходили к лотку, обращались к Ане. Потом вернулась хозяйка, посмотрела на выручку и дала им каштаны бесплатно.

      Очень хорошо вижу, как женщина с темными волосами легкой балетной походкой идет по Парижу, как шла на террасу навстречу гостям: улыбка на приветливом лице, прямая спина, рука делает плавный приветственный взмах.

      На памятнике поставлена черточка между датами: Анна Агнич, 1952–2019.

      И все же still life, думаю упрямо, жизнь продолжается. Здесь, в этой книге.

      Между прошлым и будущим

      На смерть поэта

      Стихи я сочиняла… не помню с каких пор. Читать-писать еще не умела, а уже сочиняла. Вот записанное маминым почерком в толстой тетради:

      Если бы звезды падали и сразу же замирали

      Маленькими фонариками, теплыми огоньками?

      Я их собрала бы утром и стала бы всем дарить…

      Ну и в таком духе… А вот об ушедшем детстве, ностальгическое. Написано в зрелом возрасте десяти лет:

      Как он был, однако, одинок,

      Тот ребенок в шубке тесноватой.

      Как он много понимал, однако…

      Вот мне шестнадцать:

      Столетний сон сосны – и сны ее семян

      Еще не весь уход – наполовину…

      Но в неподвижную волну луны

      Я руки окуну и снова выну…

      Как пахнут лунным холодом они!

      И осторожно – стайку душ чужих

      Бездонным пониманьем подманю,

      Как будто невозможное возможно.

      И снова обману – себя – и их.

      Я сочиняла стихи в детстве, потом в отрочестве,