Педагогическая поэма. Полное издание. С комментариями и приложением С. С. Невской. Антон Макаренко

глянул в голубые очи Пана и сказал:

      – Скверно, брат, дело. Первый раз в жизни ударил человека.

      – Ох, ты ж, лышенько! – ахнул Калина Иванович. – А если они жалиться будут?

      – Ну, это еще не беда…

      К моему удивлению, все прошло прекрасно. Я проработал с ребятами до обеда. Мы рубили в лесу кривые сосенки. Ребята в общем хмурились, но свежий морозный воздух, красивый лес, убранный огромными шапками снега, дружное участие пилы и топора сделали свое дело.

      В перерыве мы смущенно закурили из моего запаса махорки, и, пуская дым к верхушке сосен, Задоров вдруг разразился смехом:

      – А здо́рово! Ха-ха-ха-ха!..

      Приятно было видеть его смеющуюся румяную рожу, и я не мог не ответить ему улыбкой:

      – Что – здо́рово? Работа?

      – Работа само собой. Нет, а вот как вы меня съездили!

      Задоров был большой и сильный юноша, и смеяться ему, конечно, было уместно. Я и то удивлялся, как я решился тронуть такого богатыря.

      Он залился смехом и, продолжая хохотать, взял топор и направился к дереву:

      – История, ха-ха-ха!..

      Обедали мы вместе, с аппетитом и шутками, но утреннего события не вспоминали. Я себя чувствовал все же неловко, но уже решил не сдавать тона и уверенно распорядился после обеда. Волохов ухмыльнулся, но Задоров подошел ко мне с самой серьезной рожей:

      – Мы не такие плохие, Антон Семенович! Будет все хорошо. Мы понимаем…

      3. Характеристика первичных потребностей

      На другой день я сказал воспитанникам:

      – В спальне должно быть чисто! У вас должны быть дежурные по спальне. В город можно уходить только с моего разрешения. Кто уйдет без отпуска, пусть не возвращается, – не приму.

      – Ого! – сказал Волохов. – А может быть, можно полегче?

      – Выбирайте, ребята, что вам нужнее. Я иначе не могу. В колонии должна быть дисциплина. Если вам не нравится, расходитесь, кто куда хочет. А кто останется жить в колонии, тот будет соблюдать дисциплину. Как хотите. «Малины» не будет.

      Задоров протянул мне руку.

      – По рукам – правильно! Ты, Волохов, молчи. Ты еще глупый в этих делах. Нам все равно здесь пересидеть нужно, не в допр[13] же идти.

      – А что, и в школу ходить обязательно? – спросил Волохов.

      – Обязательно.

      – А если я не хочу учиться?.. На что мне?..

      – В школу обязательно. Хочешь ты или не хочешь, все равно. Видишь, тебя Задоров сейчас дураком назвал. Надо учиться – умнеть.

      Волохов шутливо завертел головой и сказал, повторяя слова какого-то украинского анекдота:

      – От ускочив, так ускочив!

      В области дисциплины случай с Задоровым был поворотным пунктом. Нужно правду сказать, я не мучился угрызениями совести. Да, я избил воспитанника. Я пережил всю педагогическую несуразность, всю юридическую незаконность этого случая, но в то же время я видел, что чистота моих педагогических рук – дело второстепенное в сравнении со стоящей передо мной задачей. Я твердо решил, что буду диктатором, если другим методом

13

Допр – дом принудительных работ – закрытое учреждение для заключенных Наркомюста УССР; в РСФСР – исправительно-трудовой дом.