Незваный гость. Б. П. Уолтер

в сознании всех, кто знает, что там произошло. Особенно в нашем.

      – Хорошо, – соглашается Титус.

      Я беру с полочки слева одно из сложенных полотенец и кладу его рядом с ванной.

      – Попытайся поспать. И приходи ко мне, если понадобится поговорить.

      Он кивает и тянется к полотенцу. Я оставляю его вытираться в одиночестве. Сердце гулко колотится в груди, тысячи мыслей борются за внимание, пока я иду к гостевой комнате, в которой всегда ночевали мы с Мэттью. Зайдя внутрь, я падаю на кровать. Голова раскалывается. Приподнявшись, я шарю в прикроватной тумбочке в полной уверенности, что где-то в ней лежит упаковка парацетамола или ибупрофена. Отыскав пачку, я не проверяю название или срок годности; я просто выпиваю на сухую две таблетки. Рот наполняется горьким химическим вкусом.

      Я закрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться на сладком аромате кондиционера для белья и легком шуршании стеганого одеяла, когда провожу лицом по его прохладной поверхности в попытках не дать мыслям утащить меня обратно в дом. В наш дом. В нашу столовую. И в то, что там произошло. Кровь. Звуки, которые издавал Мэттью после удара ножом. Слова, которые он пытался произнести, пока в его глазах угасала жизнь. Я прижимаю ладони к лицу, пытаясь прогнать ужас из головы, но ничего не получается. Я снова и снова оказываюсь там. Это неизбежно. Жизнь научила меня: чем больше стараешься не думать о чем-то, тем больше это пожирает твой мозг. Но несмотря на это – а может быть, благодаря – у меня все же получается заснуть. Задремать. Волнами. Я плыву между сном и памятью, мыслью и обрывочными образами. Мне одновременно жарко и холодно. Как будто у меня грипп – очень сильный, требующий недельного больничного грипп. Я начинаю дрожать, температура в голове поднимается, в висках стучит. Я стягиваю одежду, словно какое-нибудь безумное, отчаявшееся животное – старую кожу; есть что-то примитивное и странно рептильное в том, как уродливый серый спортивный костюм спадает с меня, и я заползаю на кровать, голый и обновленный, наслаждаясь прохладой и теплом постельного белья. Я заворачиваюсь в одеяло и вцепляюсь в него, как в спасательный плот. И лежу так много часов, но это могут быть и минуты, а могут быть годы. Время для меня останавливается. Затем я смутно осознаю, что кто-то зашел в комнату и пытается говорить со мной.

      – Чарльз. Ты меня слышишь?

      В голосе звучит настойчивость. В мамином голосе. Я поднимаю глаза, моргая от яркого света у нее над головой.

      – Да… что? – говорю я, ничего не соображая.

      Она наклоняется и поднимает что-то с кровати.

      – Чарльз, сколько ты выпил? Ибупрофен с кодеином. Здесь пустой блистер. Сколько таблеток ты выпил?

      Я понимаю, что она держит упаковку таблеток и достает из нее блистер.

      – Что? – повторяю я, лишь смутно понимая причину ее паники. – Нет. В смысле, я принял не много. Всего… две.

      – Ты уверен? – твердо спрашивает мама, и я киваю.

      Она облегченно выдыхает:

      – Извини. Я просто… я волновалась.

      – Знаю. Все нормально, – я пытаюсь сесть. – Я бы этого не сделал.

      Она